В его мыслях даже не было вредить нам. Через час после того, как мы сбежали подземными коридорами из отеля, он все рассказал мне – и о том, что все эти годы присматривал за мной и мамой издалека, и о том, что иногда подслушивал телефонные разговоры, и о том, что изредка подглядывал в истории браузеров домашних компьютеров.

— Я выполнял просьбу своего друга, — сказал он тихо, пожав плечами. — Неужели я бы оставил тех, кто так по-доброму отнесся ко мне, несмотря на мою…проклятую…натуру…

— Это не проклятье! — горячо возразила я ему тогда. — Это настоящее благословение! Быть оборотнем – это…

Он остановил мой поток нервных слов рукой, выставив ладонь вперед.

— Ты во всем права, во всем, — мягко сказал он, но я видела, что Уильям остался при своем мнении.

— Но Джеральд! — возмущенно хрипела я, вспомнив о том, что это именно отчим сделал заказ на мое убийство, после чего планировал избавиться от матери, прикарманив наше наследство себе.

При имени Локка у Уильяма изменилось лицо. Краска залила не только его щеки, но и спустилась к шее. Он сжал кулаки.

— Он заслуживает смерти! — прорычал Уильям.

Я устало потерла виски.

— А я лишь хочу, чтобы Бэд выжил. Мы не можем найти его, вытащить из этой ловушки от Юна, и с каждым часом надежда все больше гаснет и тускнеет, — призналась я Уильяму, глядя из двери походной палатки, как Анджей раздает приказания «террористам» - волкам стаи.

— Он обязательно выживает, милая, — ласково погладил мою руку Ильям. — Он придет с того света, потому что не сможет оставить свою истинную пару.

— Что? — резко обернулась я к нему.

— Он тебе этого так и не сказал? — ухмыльнулся Уильям. Указав пальцем на укус на моих ключицах, он рассмеялся. — Это –знак принадлежности паре. Теперь вы связаны навечно и уже ни он, ни ты, никогда не сможете смотреть на других в поисках потенциальных партнеров.

Я ошарашено отвернулась от друга отца. Как же так…вот это новости…

Вдруг Анджей что-то истошно закричал в рацию. Все вокруг пришло в движение.

— Что? Что происходит? — выскочила я из палатки и зябко поежилась на прохладном ветру.

Анджей отодвинул меня, будто бы я была простым стулом, сел в маленький грузовичок и приказал быстро ехать к отелю.

Не долго думая, я тут же запрыгнула сзади.

— Куда? — спохватился бета стаи, но тут же повернулся вперед, будто бы мысленно подгоняя машину.

— Я с вами, — запыхавшись, ответила, перекинув волосы назад – они так и норовили залезть в рот на ветру.

Анджей только махнул рукой, и я поняла, что ему некогда со мной спорить.

Спустя томительные минуты мы были уже у стен отеля. Оттуда выносили раненных, выводили солдат, закованных в наручниках, и я поняла, что последний бастион сдался.

Анджей, словно собака-ищейка, заволновался, и я вцепилась ему в руку, чтобы он довел меня до цели своего назначения.

И это случилось: мы вместе вбежали на первый этаж отеля, и я увидела то, от чего мое сердце сделало кульбит.

Два оборотня несли на носилках моего Бэда. Моего Бэда Соула. Он не подавал ни единого признака жизни, и от того Анджей встал как вкопанный. Я буквально впечаталась ему в спину.

— Не ходи туда, Джинджер, — сдавленным голосом сказал он мне, не отводя повлажневших глаз от носилок со своим беззащитным и неподвижным альфой. — Не ходи.

Я тяжело сглотнула. — Не нужно тебе этого видеть.

Черная мгла покрывалась белыми, золотыми звездами, которые пронзали ее своими яркими лучами напополам. И вдруг впереди показался сноп света. Он тоже рос, расширялся в размерах и становился таким ярким, что, казалось, заполонял собою все вокруг.

Я знал, что мне нужно идти вперед, к нему, погрузиться в молочную белизну этого холодного искусственного света, чтобы стать им, слиться с началом и окончанием всего сущего. Наконец пришло и мое время – вернуться к истокам.

Когда человек или оборотень приходит в мир, на землю, уже заранее известны две цифры – дата начала его жизни и дата его смерти, и потому к своему земному пути нужно относиться философски, растягивая удовольствие, вкушая все, что дает тебе земной мир. Я испытал достаточно боли и успел познать настоящую любовь. Ту, ради которой забываешь о себе, перестаешь быть эгоистом, становишься лучше, светлее, чище душой. Ту, ради которой ты готов бросить все, начать все сначала и совсем не боишься этого. Ту, ради которой ты готов встать наперекор всему миру, своему обществу, вселенной. И, наконец, ту, ради которой ты ощущаешь в себе силы вернуться с того света.

Джинджер дала мне все – открыла во мне такие ресурсы, о которых я даже не подозревал. Всю свою жизнь я был сильным, и поэтому рано лишился стаи: волки, чувствуя угрозу, иногда идут на все, чтобы сохранить свою власть, даже на то, чтобы выгнать из семьи волчонка. Пучина жизни не поглотила меня, я смог выкарабкаться, оброс связями, деньгами, как волк – шерстью, но никогда не давал себе волю стать слабее, чем был. И не рассчитывал свою силу, все решая ей. Но последние свои часы перед жизнью я оказался настолько слаб физически, что не смог выбраться из ловушки, расставленной мне самой жизнью…И я выучил этот урок: никогда не расслабляйся, но и никогда не возносись выше, чем ты есть на самом деле. Карать и миловать – не твой удел, это возможно только в зоне твоей личной ответственности.

Да, любовь ослабила меня, но и дала мне гораздо больше, чем дала бы смерть – она дала мне новую жизнь…

Я посмотрел с тоской на свет, который переливался искрами, пронзал сиреневую мглу, дотягивался своими лучами до черной, могильной темноты, резал ее, словно ржавым ножом, выпарывая внутренности, и думал о том, что…

— Чертов Бэд Соул! Как ты мог! Как ты мог оставить меня! — донеслись вдруг до моего воспаленного сознания сдавленные рыдания. Этот голос я не мог перепутать ни с чем. Мой волк внутри встрепенулся, почувствовав родные нотки, и завилял хвостом, готовясь завыть, как обычно приветствовал луну.

— Никогда тебе не прощу! — странное чувство, но мои руки и щеки горели от прикосновений, которых я не мог чувствовать на самом деле. Темная пелена держала меня в своих объятиях, опутывая, как паук свою жертву, но руки и лицо обжигали укусами чьи-то прикосновения.

— Ты обещал, что будешь рядом, а сам бросаешь меня, — слышал я сбивчивый шепот. Голос то приближался, то отдалялся, но я мог уловить все малейшие оттенки тоски и боли, горькой, как полынь, печали. Меня обжигало огнем ее прикосновений, и я понял, что это – то были ее горячие соленые слезы, слезы моей истинной пары.

«Джинджер!» — воскликнул я, но мой голос потонул во тьме. Свет впереди разгорался все сильнее, лунное сияние звало к себе волка и человека, но…

— Бэд, как же я люблю тебя. Ты не можешь меня оставить, чертов оборотень! — всхлипнула Джиндж. — Я не смогу без тебя…