Через несколько удручающе томительных часов я услышал звуки стрельбы со стороны лифтов. Выстрелы звучали иначе, не так, как ранее, и я подумал, что до этажа добрались международные силы. Боевик в соседней комнате отвечал на огонь из своего "Калашникова".

И тут снаружи посыпались гранаты. Коридор наполнился жуткими взрывами, снова стало нечем дышать. Бутылка воды, которой я промокал свою повязку, подходила к концу.

Примерно в двенадцать дня казалось, что на этаже остался лишь один боевик - человек в соседнем со мной камере. Я слышал, как он перестал стрелять из "Калашникова" и перешел на пистолет. У него кончались пули. Потом он попытался разжечь огонь при помощи паяльника, но ему это не удалось.

Я был очень рад и полон адреналина. Мне пришлось зажимать самому себе рот, чтобы не рассмеяться.

Это было очень странное состояние –пир во время чумы: когда все вокруг дымится и плавится, мир идет ко дну, и я смотрю в глаза костистой ведьме по имени Смерть.

Стрелок замолк через несколько минут.

Я очень устал. Мне казалось, что я не спал около недели, или даже больше.

Отсидев какое-то время в кровати, мне показалось, что снаружи уже никого нет, можно было выбираться.

Осторожно передвигая руками и ногами, я вылез из своего укрытия и прислушался. Стояла тишина. Я прижал к груди маникюрные ножнички, как будто они могли меня спасти от всего этого хаоса, и вышел в коридор.

Двери были открыты, кругом – следы разрушения от гранат, дыры от пуль, обломки кафеля.

Было страшно ползти по разрушенному коридору. Кругом были выбоины от пуль, черные, обожжённые двери, кое-где лежали тела людей – мужчин и женщин. Их было немного, но каждый раз с замиранием сердца я смотрел на всех людей женского пола, боясь угадать среди узких маленьких ног ту, которой было отдано мое сердце.

Я заглянул в номер, откуда прежде слышалась стрельба.

Возле окна, оперевшись о стену, полулежал мужчина. Его седую бороду и взгляд я узнал сразу, хоть и видел всего однажды, когда смотрел анкеты близких Джинджер Пристли.

Это был Джеральд Локк, отчим Джиндж.

Он смотрел вперед и не шевелился.

Я замер и тоже смотрел на него. Это был всего лишь старик, но только в солдатском обличье: униформа цвета хаки, зеленый стандартный бронежилет.

Он держал автомат в руках, но палец бы не на спусковом крючке. Возможно, просто закончились патроны.

Я вошел в комнату, и он, наконец, ожил: повернул голову и всмотрелся мне в лицо. Видимо, он ожидал увидеть боевиков, или тех, кто развернул военные действия по ту сторону здания, но точно не меня.

Несмотря на ужасную усталость после боя, напряжение, он узнал меня. В его глазах промелькнул страх.

— Тты? — выдохнул он, и его лицо преобразилось: из иссушенного утомлением и болью оно стало моложе. Будто бы рябью подернулось. — Ты должен был умереть.

Я кивнул и вошел в комнату, предварительно оглянувшись по сторонам, боясь, что какая-нибудь опасность может явиться без предупреждения.

Вошел, помедлив пару секунд, а увидев, что  мужик не шевелится, подошел к нему ближе и взял в руки автомат. У старика даже не было сил мне противостоять. Возможно, он был ранен, а может быть, просто пришло его время…И потому он только следил своими старческими водянистыми глазами.

Кругом было тихо, будто во всем мире оставались только я и он.

— Что с Джинджер?

Сначала он непонимающе посмотрел на меня, а потом противно ухмыльнулся одной стороной рта, обнажив желтоватые зубы: понял, о ком я говорю.

— Не скажешь, пристрелю, — сказал я и приставил «калашников» к груди.

— Да мне все равно уже помирать, - прохрипел он.

— Она жива? — я надавил дулом ему в шею.

Он закаркал – засмеялся. Из угла рта потекли слюни, желтоватого, противного цвета.

— Я спрашиваю: она жива?

— Надеюсь, что никого не осталось в живых, — сказал он, глядя на меня. — Никого.

— Что происходит? Кто по ту сторону? — я мотнул подбородком в сторону окна.

— Кх..Кх.. враги.

Я закатил глаза к небу. Видимо, у чертова Локка начался бред. Он оценил мой жест и пояснил:

— Это я заказал убийство Джинджер, — голос его был противным, тихим и надтреснутым. — Хотел избавиться от девчонки, потом от ее матери. Я бы стал полноправным владельцем компании этого чертова Пристли! Но ты… — он сверкнул глазами в мою сторону, — все испортил.

Он закашлялся и по углу его рта потекла струйка крови.

Меня самого страшно штормило, перед глазами уже в который раз все плыло, руки и ноги отказывали. Все же это был передоз – две таблетки. И это было чертовски плохо.

— Вы решили, видимо, что это все проделки Уильяма Росса, — он снова закашлялся от смеха. — Послали ему намек, ГДЕ искать чертову Джинджер. Но послали через меня. Через моих людей, и я оказался тут вовремя, чтобы убрать ее.

Он показал глазами на «калашников».

— Понял, что надеяться ни на кого нельзя и обеспечил себе алиби, а сам прилетел сюда, в отель.

Он помолчал. Я уже сползал от усталости и боли по стене.

— Но тут… У тебя много врагов, да, чертов Бэд Соул?

Я ухмыльнулся.

И все понял: Джеральд Локк пришел убивать свою падчерицу, но сам попал в переделку, в капкан, расставленный волками Юна, альфы чертовой стаи чертовых оборотней, на меня.

Рассмеялся хрипло, тяжело.

— Мои враги чуть не убили тебя, Локк, — сказал я. Направил к его голове дуло автомата. «Калашников» встал ровно.

Я зажмурился от накатившей боли и сглотнул. Во рту было сухо, язык противно лип к небу, желудок подскочил к горлу и встал там комом – такое было странное ощущение.

Руки похолодели, даже показалось, что ногти изменили цвет, став синими.

Он протянул руку к горлу, будто бы на нем стягивалась узлом веревка.

— Я должен был избавиться от нее. От Джинджер. От тупой Мередит. Но ты помешал мне.

— Я передам им твои последние слова, — через силу выдавил я из пустой глотки. — Ты отправил один заказ?

Он непонимающе глянул на меня.

— Второе письмо, с заказом на спасение Джинджер, было от тебя? — уточнил я, хотя уже понял ответ: нет, ничего такого он точно не писал. Этот человек был одержим жаждой власти и денег и только хотел избавиться от досадных помех: девушки, которая в день своего восемнадцатилетия вступала в права наследования, и от своей жены, с которой жил столько лет, притворяясь любящим супругом.

— Кто же это был? — задал я вопрос скорее себе и вдруг разразился смехом.

Ну конечно!