Сейчас он был разомкнут на две половинки. Части одной стороны соединялись ледяной магией, искрящейся в гранях камней, названных слезами гротхэна, а со второй, пока что свободной, эта магия искрила, рассыпая мерцающие искорки над его ладонью.

– Вы будете носить этот ошейник как знак того, что вы моя, Ливия. Для всех. Для каждого, кто будет на вас смотреть. Снять его самостоятельно не сможете, а если попытаетесь – магия вас убьет. Если попросите кого-нибудь о помощи – неважно, кто это будет, Каэтан или любой другой, наделенный магией, оказавшийся рядом с вами, и он поможет вам его снять, этот кто-то тоже будет наказан. По вашей милости.

Холод пальцев сменился холодом металла, искорка ужалила меня в шею, и я, наконец получившая относительную свободу, отпрянула. Не в силах поверить, что это происходит со мной, что это происходит на самом деле!

– Вы останетесь здесь до тех пор, пока я не разрешу вам выйти. Увидеться с братом тоже сможете только после моего разрешения.

Снежный развернулся и вышел, а я вцепилась пальцами в ошейник, красовавшийся на моей шее. Сидел он свободно, но я чувствовала себя так, словно с каждым мгновением меня душат все сильнее.

Чтобы прийти в себя, пришлось подбежать к окну, рвануть на себя створку, которая не хотела поддаваться, – раз, другой, третий – и только когда порыв ветра хлестнул по лицу, я смогла по-настоящему вдохнуть.

Касаясь рамы заледеневшими пальцами, я смотрела на густеющие свинцовые тучи и думала о том, что надо бежать отсюда. Дождаться, пока Каэтан поставит Фабиана на ноги, и бежать вместе с братом и Доротой.

Как можно дальше от Эрнхейма и от его владыки с ледяным сердцем.

Хьяртан-Киллиан Эртхард

Случившееся перед замком так сильно напугало придворных, что, появись перед ними в тот момент гротхэн, его попросту не заметили бы.

Свет, исходящий от девушки, ослепил, оглушил, ошеломил… Дикая и непокорная сила. Опасная, неукротимая. Точно как ее хозяйка, которая стояла перед ним и молчала. Бойкая, острая на язык девчонка вдруг превратилась в блеклую тень самой себя.

Хотите наказать – наказывайте…

С чего вдруг такая покорность?

– Да что с вами не так, Ливия?! – он все-таки не выдержал. В душу, как раскаленной ртутью, плеснуло злостью, и непонятно, что злило больше: ее безумная выходка или то, какой он сейчас ее видел. – Почему вы говорите тогда, когда лучше помолчать, а когда стоит говорить, молчите?!

Он ждал от нее если не оправданий, то хотя бы попытки объясниться. Какого ларга примчалась на казнь?! Почему продолжает ослушиваться, вновь забывая, что от него зависит благополучие ее брата?

Хьяртан тут же напомнил себе, что от нее зависит его собственная жизнь, но слова бунтарки об исчезнувшей матери стерли все мысли.

Ливия заклеймила его отца чудовищем и на него смотрела так, словно он был монстром. Не только сейчас – и раньше. Этот щенок, ее сводный брат, оказался прав: Ливия Селланд действительно ненавидела всех Снежных, и он, судя по всему, сегодня возглавил список ее врагов.

– Вам так нравится считать меня чудовищем – и я для вас стану именно им.

Она не оставила ему выбора. Слишком опасна ее сила, Сегодня, хвала Богине-матери, никто не пострадал, а ведь могли быть жертвы. И в первую очередь могли пострадать Дойнарт с Бьяртом – это ведь на него и его братьев она направила всю мощь своего солнечного дара. Хьяртан едва успел защититься, едва сумел сдержать эту сокрушительную силу.

Сегодня все обошлось, но это не значит, что обойдется в следующий раз.

Он не мог рисковать.

Уйти почему-то оказалось еще сложнее, чем защелкнуть на ее шее ларгов ошейник. Бросив последний взгляд на девушку, потерянно стоящую посреди спальни, Хьяртан вышел, мысленно ругая себя за те опрометчивые слова, что бросил ей напоследок.

– Угрозы ребенку? – чуть слышно пробормотал и поморщился. – Хьяртан, до чего же ты докатился…

Возле покоев гостьи (а теперь уже, кажется, пленницы) его дожидался глава стражи.

– Ваше величество, что прикажете делать с заключенным?

Жажда мести, обуревавшая Снежного, схлынула, оставив после себя отупляющую усталость. Отхлестать плетью, бросить в реку… Сейчас это казалось совершенно неважным.

Почему она обвинила его отца? Что ей известно?

Надо было расспросить, но… Снежный понимал, что, если сейчас вернется, спокойного разговора не выйдет.

– Отправьте его в Крепость духов, – распорядился.

А про себя добавил:

«Пусть пока посидит в тюрьме. Потом решу, что с паршивцем делать».

Глава стражи, поклонившись, удалился, и Снежный переключил свое внимание на молчаливых стражников. Тех самых, позволивших Ливии покинуть замок, стать свидетельницей казни.

– Вы должны были ее удержать, – плохо справляясь со вновь пробуждающейся в сердце злостью, упрекнул он воинов.

– Но, ваше величество… Такого приказа не было, – попытался защититься один из них.

– Вы же видели, в каком она состоянии! – зарычав, набросился на них Хьяртан. – Много ли надо ума, чтобы понять, что ей нечего делать там, где проходит казнь?!

Стражники молчали, покаянно опустив взгляды, пока один из них несмело произнес:

– Сначала все было в порядке. Ну как в порядке… Нэри Селланд нервничала, но старалась держать себя в руках.

– Сказала, что хочет прогуляться по замку, попросила ее проводить, – подхватил другой. – Мы и пошли. А потом…

– Что потом?! – нетерпеливо воскликнул Снежный, заметив, что воин замешкался.

– Нэри Селланд столкнулась с маркизой Ланге, они… поговорили.

– О чем?

– Нам не было слышно, – покачал головой стражник. – Но сначала нэри Селланд занервничала, потом и вовсе сама не своя стала. Побледнела, стала как будто задыхаться…

– Но мы и подумать не могли, что все закончится так…

Хелена? Хьяртан мысленно выругался и, велев стражникам не выпускать нэри Селланд из ее покоев, а к ней не впускать никого, кроме служанки, отправился на поиски фаворитки.

Неужели Хелена все спровоцировала? Вот пусть объяснит и расскажет, как довела Ливию до срыва.

Хелена была у себя, сидела возле зеркала и поправляла свою идеальную прическу. Нежная, чувственная, соблазнительная… По крайней мере такой он видел ее раньше – утонченной красавицей, достойной постели правителя.

В Эрнхейм она прибыла больше года назад и сразу стала добиваться его внимания. Поначалу Хьяртан ее не замечал. Да, красива, да, образованна и начитанна, но на тот момент у него имелась любовница, а Дойнарт, казалось, не на шутку увлекся светловолосой маркизой.

Последнее, что нужно было Снежному, – это соперничать с братом из-за прелестной нэри. У них и без того хватало поводов для соперничества…

Хелена быстро почувствовала себя своей при королевском дворе, получала знаки внимания