– Я вас совсем не знаю, мистер Грин.

– Почему, знаете. То есть вполне достаточно. Мне все равно, чем вы тут занимаетесь или что происходит у вас в гостинице и все такое. Я не хочу доставлять вам ни малейшего беспокойства. Но, рискуя показаться занудой, я повторю: моя дочь пропала.

– А я не понимаю, какое отношение это имеет к…

– Скорее всего, никакого, – перебил он. – Но ведь может и иметь, правда? В полиции думают, что Пейдж могла убить Аарона, чтобы спастись. Или это сделал я. Или моя жена. Чтобы защитить свою дочь. Или там было что-то не так с продажей наркотиков. Версии, конечно, хорошие, но я все равно прошу вашей помощи.

Она принялась вертеть свой стакан, не отрывая взгляда от напитка.

– Так жива мать Аарона или нет?

– Хотите правду? – Энид подняла голову и долго разглядывала его в упор. – Я не знаю.

– Не знаете, жива ли она или мертва?

– Именно так, – сказала Энид и повернулась к Глэдис. – Налей-ка моему другу еще пива и отнеси в угловую кабинку. Нам с ним надо немного потолковать.

Вход в салон «Татуировка – пока ты ждешь» был перекрыт старыми добрыми дорожными ограждениями на А-образных стойках, с оранжево-белыми наклонными светоотражающими полосками по горизонтальной поперечине.

Елена Рамирес увидела два разукрашенных соответствующими знаками полицейских автомобиля и еще два других транспортных средства без опознавательных знаков. На взятом напрокат «форде-фьюжн», насквозь пропахшем вишней, она въехала на площадку перед салоном между шоссе и ограждением.

Один из полицейских нахмурился и двинулся к ней.

– Вы должны покинуть это место, – сказал он.

– А что здесь происходит?

– Пожалуйста, уберите с территории свою машину.

Елена могла бы помахать своими корочками, но, вероятно, ей все равно бы не разрешили. Она понятия не имела, зачем тут полиция, но спорить с полицейскими в любом случае глупо.

Самое время произвести небольшую разведку.

Елена поблагодарила полицейского, сдала назад и выехала обратно на шоссе. Остановилась где-то в сотне ярдов возле придорожного ресторанчика. Достала телефон и сделала несколько звонков. За полчаса она узнала все подробности совершенного в предыдущий день двойного убийства.

Жертвами были Дэмиен Горс двадцати девяти лет, совладелец салона, и восемнадцатилетний Райан Бейли, старшеклассник, который здесь подрабатывал. В первичном рапорте указывалось, что обе жертвы были застрелены во время неудавшегося ограбления, когда что-то пошло не так.

Ключевые слова здесь, подумала про себя Елена, – «что-то пошло не так».

Она сделала еще несколько звонков, подождала, получила подтверждение. Потом отправилась по шоссе обратно и подъехала к тем же ограждениям. Тот же самый полицейский отодвинул одно из них в сторону и пропустил ее. Показал ей налево – где поставить машину. Она кивнула в ответ и сделала так, как ее просили.

Потом Елена заглянула в зеркальце заднего вида и попыталась изобразить приятную улыбку «мы с вами делаем общее дело». Улыбка получилась так себе. Что ж, придется терпеть весь этот геморрой. Полицейский апломб. Придется это проглотить. А также вздор про то, что она сует нос не в свое дело, привычный выпендреж перед чужаками плюс почти невозможность получить дело по убийству, тем более двойному. В общем, Елену ждет дерьмовое шоу эпических масштабов.

Открылась входная дверь, и из тату-салона вышел мужчина – лет тридцати пяти, прикинула Елена, может, сорока, – снял перчатки эксперта-криминалиста и направился прямо к ней. Шагал уверенно, но без пижонства. Чертовски хорош собой. Как говорится, красив «суровой мужской красотой». Если бы она еще не утратила способности западать на мужчин – с тех пор как погиб Джоэл, в ней самой что-то сломалось, – этот парень был бы для нее самое то.

Полицейский кивнул ей и сдержанно улыбнулся – в сложившихся обстоятельствах самое уместное приветствие.

– Должно быть, вы – спецагент Рамирес, – сказал он.

– В отставке.

Она пожала его руку. Большая, сильная рука. Как у Джоэла. У нее защемило сердце.

– Я детектив Дюма. Все зовут меня Нап.

– Нап, – повторила она, – это что же, типа…

– Ну да, то же самое, что «покемарить»[24].

– А меня зовут Елена. Теперь я частный детектив.

– Да, мой босс сообщила мне.

– Наверное, окружной прокурор Лорен Мьюз?

– Точно.

– Я слышала, она свое дело знает.

– Да, – сказал Нап. – И неплохо.

Ни единой нотки раздражения оттого, что им командует молодая женщина. Ни в интонации, ни в жестах. Добрый знак.

Вот как это работало: фирма Елены, бюро частных расследований Ви-Эм-Би, – одна из самых престижных в стране, офисы ее имеются в Чикаго, Нью-Йорке, Лос-Анджелесе и Хьюстоне. Следователи фирмы нуждаются в доступе к информации, поэтому они не скупятся, перечисляя суммы на политические кампании, щедро поддерживают разные благотворительные организации и полицейские профсоюзы. Один из ее старших партнеров, Мэнни Эндрюс, – ревностный сторонник нынешнего губернатора. А на должность окружного прокурора губернатор предложил Лорен Мьюз. Итак, Мэнни Эндрюс звонит губернатору, губернатор звонит Мьюз, а та в свою очередь звонит главному следователю по этому делу, Напу Дюма.

У всех звонков общий идейный посыл – рекомендация к сотрудничеству.

Ничего противозаконного. Если вы потрясены и хотите сказать «ах!» по поводу такого рода обмена услугами, то вы безнадежный простак. В мире всегда существовало правило: «ты мне – я тебе». Когда оно нарушается, хорошо это или плохо, рушится и общество, в котором ты живешь.

Тем не менее полицейским частенько не нравился такой подход, потому и на чужаков они смотрели косо, к чему Елена уже приготовилась. Но похоже, у Напа Дюма с этим все в порядке. По крайней мере, пока.

– Идите за мной, – сказал он.

Он зашагал к левой стороне здания. Елена, слегка прихрамывая – результат давнего огнестрельного ранения, – догнала его.

– Я принял дело всего час назад, – сказал Нап, – так что пытаюсь наверстать.

– Спасибо, что пустили меня.

На губах Дюма заиграла легкая заговорщицкая улыбка.

– Без проблем.

Елена не стала заморачиваться с продолжением темы.

– Могу я узнать, в чем ваш интерес к этому делу? – спросил он.

– Я веду свое расследование, – ответила Елена. – Могут быть пересечения.

– Ну ладно, – сказал Дюма, – не будем вдаваться в подробности.