- А-а-а, ты в этом плане. Так они настолько возвысились средь нашего бесчинства, что Кумир приблизил их духам. Да, именно там они и должны жить, ибо близки к небесам и удостоившись статуса небожителей, имеют полное право на свои привилегии.

- Понятно.

Данте больше не стал расспрашивать Ишьяна про Кумира и небожителей. Валерон, после битвы и их разговоров, увидел, что он человек не глупый и довольно храбрый, но все его мысли опутаны пропагандой гнилого Прихода. Кучка агитаторов и мастеров слова из многомиллионного населения сделали стадо, которым можно помыкать, как того захотят истинные хозяева и даже если они продадут всех жителей в рабство Южному Халифату, народ в большинстве своём не будет против, а только радостно нацепит на себя ещё одни кандалы. Всюду и везде, идя по городу в одиночку, или с Сериль Данте видел десятки Храмов и фанатиков возле них, видел, как люди на потеху служителей Прихода выполняли различные безумства: грызлись, резали себе части тел и ели несъедобное; всё делали для веселья элиты общества, ублажая её своим мучением. Но какими себя покажут «небожители» - вот что сейчас волнует Валерон.

Придя на арену, Данте и Ишьян застали её полностью отчищенной – нет ни трупов, ни мешков с песком, ни груд с камнями и кирпичами, только вязкий песок под ногами. Посреди поля стоят три человека – два воина с автоматами в руках, смахивающих на М-16-А-4, закованные в чёрную броню, собранную из кусков металла и рваных бронежилетов, сшитых друг с другом и даже их шлема, смахивающие на рыцарские, облеплены кусками ржавого металлолома. А человек меж ними без капюшона седой с бородой мужчина, с тёмными очками на глазах, в кремово-кровавой рясе, подпоясанной посеребрённым ремнём.

- Кто это?

- Квартальный Настоятель и два стражника из роты бронепехоты, - ответил Ишьян.

Глава целого квартала и победители вчерашних игр сблизились, и обычный служитель Прихода пригнул колено перед иерархом, поцеловав его запястье на котором браслет, сшитый из шести золотых ромбов. Как только Данте подошёл к служителю культа, его обдало весьма противными ароматами местных благовоний и будь этот запах настойчивее у него голова пошла бы кругом. А лицо Настоятеля? Всё в татуировках, сморщенное и даже видны гниющие раны и язвы, полученные во время ритуального шрамирования, но человек перед Валероном искренне рад, что служит великому делу Теократии.

- Не нужно, сын мой, - тепло сказал Настоятель, - поднимайся со колен своих и ликуй, ибо ты заслужил право приблизиться к небу и самому Кумиру. Не каждый способен на такое, - и обратив лик на Данте, с нотками недовольства продолжил. – А ты почему не славишь и колен не преклоняешь предо мною?

- Я здесь весьма недавно и не все правила ещё выучил, - оправдывается коммандер, скрывая мнимым незнанием обычное презреннее к иерарху.

- Значит, и о духах ничего не ведаешь?

- Нет, ничего.

- Что ж, прежде чем мы поднимемся к люду поднебесному и явим себя публике освящёно-просвещённой, я должен рассказать тебе про духов, ибо без знания благого нет пути туда тебе, пускай и сам Кумир воззвал.

- Хорошо, - пождал плечами италиец. – Я готов.

- Шесть наших великих духов – шесть ромбов из злата на наших хоругвях, - ревностно, ровно проповедь читая, заговорил Настоятель. – Первый из них суть огонь обжигающий, и всё что с ним связано – гнев и страсть, злоба и отвага и имя ему – Игнитис: второй же – вода журчащая, спокойствие и мир, по имени Акватас; третий дух сущность ветра стремительного, а так же радости и рвения, которой нарёк себя Аэрон; четвёртый грузная земля, грусть, печали, плодородия, имя носящий Терраон; пятый и шестой братья небесные – Солярису – солнца дух и Эликитронис, вестник электричества и небесного огня.

Пока Настоятель твердил про шестерых духов, у Валерона возникло желание заткнуть себе уши чем-нибудь, потому что слушать про то, как некий человек, объявил себя посланником стихий… взял и обожествил огонь, воду, воздух, землю, солнце и электричество.

«Не-е-ет, это даже не средневековье, это мышление первобытной эпохи» - возмущается внутри Данте, негодуя и не понимая, это как же можно пасть, чтобы уверовать в неких духов и сущностей природы. – «А Сериль? Она же говорила, что школу закончила, что отучилась... как и многие другие. Неужели и там людей убеждают в истинности мышления, которое имело вес только у наших диких предков?» - на этом месте его мысли перебиты речью иерарха:

- А теперь, когда ваша мысль полна знания, истины праведной, я прошу идти за мной, чтобы мы поднялись к небожителям на самый верх.

Так как арена стоит подле горных вершин, то идти отсюда недалеко, и вся группа двинулась отсюда прочь на покорение верхнего квартала, где расположились все светские сливки общества Теократии, добывшие богатство либо крупным бизнесом, либо обагрив оружие в крови во славу Прихода, уничтожая непокорных.

Они быстро покинули арену и вышли к самому основанию горы и что тут увидел имперец, его повергло в приступ еле сдерживаемого негодования – сверху спускаются огромные трубы, давно прорванные и с дырами, а оттого по подножью скал текут ручьи нечистот, которые сбрасывают сверху «небожители». Отходы жизнедеятельности, мусор, химические и радиоактивные вещества – всё стекает и сыпется к подножью гор, у которых устроены целые кварталы, в которых живут простые люди. Ямы, которые должны скапливать все нечистоты, давно переполнены, а потому дома и трущобы у скал попросту утопают в грязи и отходах, что текут ручьями сверху. Вонь тут, несмотря на вечно распыляемые благовония – ужасна и складывается чувство, что тут сама атмосфера протухла. Приторные запахи, от которых сводит зубы, смешались с тошнотворными гнетущими «благоуханиями» мочи и кала, ядовитое амбре помешалось на вони гниющих тел и продуктов, а потому тут устоялся невозможный смрадный коктейль.

Данте зажмурил нос и повязал на лицо повязку, которую вынул из кармана, а его товарищ Ишьян куском одежды прикрывает изо всех сил нос.

- Вот они, благоухающие масла небожителей. Вдохните их поглубже и учувствуйте, как пахнет благость их, - восхищённо заявил иерарх и крикнул вперёд. – Опускай!

«Явно нездоровый придурок» - подумал о Настоятеле коммандер и увидел, как на цепях навесной мост, без перегородок опустился и через мгновение Данте стал чеканить сапогами по железному покрытию, нависающему над рекой из нечистот.

Внезапно подошва сапога опускается на что-то мокрое и Данте