– Все, хорош, не отсвечивай здесь, – буркнул хозяин в ее сторону.

– Я скажу, чтобы вас никто не беспокоил. – Юля вышла, затворив за собой двери.

– Что Наковальня сказала? – перешел к делу Ворон, но Леон только удивился:

– Я не знаю.

– То есть ты ей сразу не отзвонился? Ни ей, ни Хохлу?

– А зачем? – Удивление в голосе телохранителя было настолько натуральным, что Мишке не пришло в голову подозревать его во вранье.

– Тоже верно. Пусть спят пока, мы их позже обрадуем. Это же ее человек был, верный, как собака.

Какая-то едва уловимая усмешка пробежала по лицу Леона и тут же исчезла, и Ворон подумал, что этот молчаливый парень знает куда больше, чем обычно говорит.

– Дела, – Ворон помешал ложечкой сахар. – Кто же это такой смелый завелся? Неужели старый наш приятель Гриша?

– Все может быть.

– Запугать, значит, меня решил окончательно? А что там с юристом, ты выяснил?

– Все, как я говорил. Ему ввели препарат, вызывающий паралич сердечной мышцы. Скорее всего, так, потому что в крови следов нет, а причина смерти – внезапная остановка сердца. Петля и крюк для эффекта, повесили его уже мертвым.

– Это менты так сказали? – уточнил Ворон.

– Эксперты.

– А сам что думаешь?

Леон пожал плечами:

– Я так и говорил. След от укола был на руке, и свежий совсем. А причин лезть в петлю у Сурикова вроде не имелось.

– Ой ли? А о чашке чего молчишь? Наковальня его приперла к стенке этой чашкой с остатками кофе.

Леон, если и удивился, вида не подал.

– Вы это откуда узнали?

Ворон осклабился:

– Ладно, она баба, но ты-то должен знать, что по периметру здания камеры стоят. Одну она обошла, а под вторую аккурат встала. Разговора я не слышал, но по лицам понятно было, о чем базар. Вовка едва в штаны не напустил.

Лицо Леона снова не выразило ни малейшего удивления, словно его это вообще не касалось.

– Не думаю, что он из-за такого пустяка в петлю полез. Марина Викторовна ему и не угрожала ничем, просто сказала, что при случае вам все расскажет. Не думаю, что он из-за этого бы…

– Да это понятно. Не сам он. Вопрос в другом: кто помог? И за что? – Ворон снова провел рукой по затылку, словно стряхивая что-то.

– Я постараюсь это выяснить. Что с убийством Мирзы?

– А я что, прокурор? Меня это как касается?

– Думаете, никак?

Ворон вскипел, он терпеть не мог, когда его держали в неведении и заставляли нервничать от недосказанности:

– Ты прямо скажи! Заколебал загадки загадывать!

– На вашем месте я стал бы чуть осторожнее. Мирзу убили прямо в доме, значит, свои. Так понятно?

– Так и разгони к такой-то матери тогда всю охрану. Найдем новых.

– Найти-то найдем, только времени нет. – Леон снова глянул в окно. – Если позволите, я отлучусь на улицу, пока вы собираетесь, кое-что проверю.

– Иди, – буркнул Мишка, залпом вливая в себя весь кофе из чашки.

Леон ушел, а Ворон посидел пару минут и пошел собираться.

Когда босс появился во дворе, Леон уже сидел в бронированном «Мерседесе». Ворон пересел в него в тот самый день, когда пришло первое письмо от Беса. Конечно, при желании и эту машину можно поднять на воздух правильно заложенной взрывчаткой, но все равно спокойнее думать, что броня в шесть миллиметров может защитить хоть от чего-то.

– А водитель где? – поинтересовался Ворон, забираясь на заднее сиденье.

– Вон бежит, я его переодеваться отправил. Взяли моду – чуть не в трико за руль садятся.

– Это верно, – одобрительно хмыкнул Ворон. – Чай, не шпану какую возит.

– Я распорядился мою машину пока во двор загнать, чтобы на улице не отсвечивала. Вечером привезу вас и на своей уеду.

– Правильно.

Ворон подумал, что не зря прислушался в свое время к совету Наковальни и оставил Леона даже после тяжелого ранения. Соображал он лучше, чем его здоровые напарники, да и общаться с ним было намного легче. Он не задавал вопросов, всегда знал, что делать и говорить, а главное, был собран, молчалив и очень внимателен. Да, внешность у него теперь довольно специфическая, но что с ним, в кабак ходить? И так сгодится, зато голова работает.

Едва отъехали от ворот, как у Леона зазвонил мобильный. Он ответил вполголоса, потом повернулся и сказал:

– Мария Андреевна просит ее забрать.

– Заберем.

– Хорошо, ждите. Через полчаса будем, – коротко бросил в трубку Леон и убрал мобильный.

– Чего это вдруг она с нами намылилась? Сама приехать не могла, королева египетская? – недовольно процедил Ворон.

– Нам же по дороге.

– Бабы!.. – улыбнулся Мишка и умолк, уставился в окно.

На глаза попался огромный рекламный щит с изображением генерала и рекламным слоганом его предвыборной кампании. «Ишь, молодец девка, даже за городом ухитрилась рекламу влепить!» – с некоторым уважением подумал он о пресс-атташе генерала. Эта девчонка почему-то Ворону не нравилась, возможно, как раз из-за того, что была женщиной. Он предпочитал вести дела с мужчинами, исключение составляла Наковальня, но ту заподозрить в наличии бабских привычек было трудно. Хотя вот и Елизавета умудрилась не завалить работу штаба – наоборот, довольно хорошо и грамотно вела кампанию, чем отчасти заслужила доверие.

– Генерал-то поедет сегодня на Шинку? – поинтересовался Ворон.

– Водитель за ним выехал, – отрапортовал Леон. – Все по графику вроде.

– Это хорошо. Там коллектив большой, избирателей море, нельзя такое игнорировать даже со сломанной рукой.

– А что рука? Ему, поди, не на конвейер вставать, – усмехнулся Леон. – А язык не пострадал, если что, по бумажке отчитает.

– Тоже верно.

Леон подсказал водителю поворот к дому, где жила Наковальня, но подъезжать не потребовалось – она стояла прямо на повороте, нацепив черные очки и обмахиваясь веером. «Умно придумано, – пронеслось в голове у Мишки. – Соображает, стерва, не светит подъезд и дом, а их тут четыре, поди найди».

Марина села рядом с ним, небрежно бросила очки на сиденье и чмокнула Мишку в выбритую щеку:

– Ты чего такой мрачный? Сегодня вроде и на улице прохладнее.

– Настроение дерьмовое.

– Бывает.

– А ты чего с утра ко мне?

Она смерила его взглядом и процедила:

– Не рад? Могу выйти.

– Выйти не надо. Я удивился, что ты в такую рань встала.