Джоанна, Марселу и другой бразилец смотрели на нее, широко раскрыв глаза, но она теперь была в ударе. В свободном полете.

– Есть общие черты в жизни… рифмы. Так легко, застряв в одной жизни, представлять, что печаль, трагедия, неудача, страх – результат данного существования. Что это побочный продукт определенного стиля жизни, а не жизни вообще. В смысле, было бы гораздо проще, если бы мы понимали, что нет способа прожить жизнь, который сделает нас невосприимчивыми к огорчениям. И что огорчения – неизбежная часть ткани счастья. Нельзя получить одно без другого. Конечно, они достаются нам в разных долях. Но нет жизни, в которой вы можете пребывать в состоянии незамутненного счастья вечно. И представление, что такое возможно, лишь порождает больше несчастья в вашей жизни.

– Великолепный ответ, – сказал Марселу, убедившись, что она закончила. – Но сегодня я сказал бы, что на концерте вы казались счастливой. Когда вы сыграли «Мост над бурной водой» вместо «Воя», это было такое мощное заявление. Вы говорили: я сильная. Вы словно сообщали нам, своим фанатам, что у вас все хорошо. Итак, как проходит турне?

– Ну, отлично. И да, я просто решила сообщить, что я здесь проживаю свою лучшую жизнь. Но немного скучаю по дому.

– По которому? – спросил Марселу со слегка дерзкой улыбкой. – В смысле, вы чувствуете себя как дома больше в Лондоне, в Лос-Анджелесе или на побережье Амальфи?

Похоже, в этой жизни ее углеродный след был самым насыщенным.

– Не знаю. Пожалуй, я бы сказала, в Лондоне.

Марселу резко втянул в себя воздух, будто следующий вопрос требовал нырка под воду. Почесал бороду.

– Ладно, наверно, это тяжело для вас, но я знаю, что вы жили в одной квартире с братом?

– Почему это должно быть тяжело?

Джоанна с любопытством выглянула из-за коктейля.

Марселу посмотрел на нее с сентиментальной нежностью. Его глаза словно заволокла пелена.

– Я имею в виду, – продолжил он, осторожно отхлебнув пива, – ваш брат был такой важной частью вашей жизни, играл большую роль в группе…

Был.

Сколько ужаса в этом маленьком слове. Как камень, падающий в воду.

Она вспомнила, как спросила Рави о брате до выхода на бис. Вспомнила реакцию толпы, когда упомянула брата на сцене.

– Он еще рядом. Он был здесь сегодня.

– Это значит, что она чувствует его, – вмешалась Джоанна. – Они все его чувствуют. Он был сильным духом. Мятущимся, но сильным… Трагично, к чему в итоге его привели выпивка, наркотики и вся жизнь…

– О чем вы говорите? – спросила Нора.

Она больше не притворялась. Ей искренне требовалось понять.

Марселу смотрел на нее печально.

– Вы же знаете, прошло всего два года с его смерти… передозировка…

Нора ахнула.

Она не вернулась в библиотеку в тот же момент, потому что не смогла это осознать. Она вскочила, ошеломленная, и, пошатываясь, вышла из номера.

– Нора? – засмеялась Джоанна нервно. – Нора?

Она вошла в лифт и поехала в бар. К Рави.

– Ты сказал, что Джо обхаживает прессу.

– Что?

– Ты сказал. Я спросила, где Джо, а ты ответил: «обхаживает прессу».

Он отставил пиво и уставился на нее в замешательстве.

– И я был прав. Она обхаживала прессу.

– Она?

Он указал на Джоанну, которая выглядела растерянной, направляясь от лифтов в зал гостиницы.

– Да. Джо. Она была с прессой.

И Нора ощутила печаль как удар.

– О нет, – сказала она. – О, Джо… О, Джо… о…

И бар гранд-отеля испарился. Стол, напитки, Джоанна, Марселу, парень на звуке, постояльцы гостиницы, Рави, остальные, мраморный пол, бармен, официанты, люстры, цветы – все обратилось в ничто.

(Речитатив.)

(Повтор, тише.)