Скучал я только по Ляге. Мне хотелось посадить ее на ладонь, чтобы она глядела на меня своими выпученными глазами. Но для этого надо было приходить домой, прорываться сквозь родительский скандал… А это казалось абсолютно невыносимым.

К тому же ведь я умер. И пока еще не совсем врубался в проблему: как жить, когда стал трупом.

Скорую, понятно, я сначала услышал: она мчалась, истерично крича. А потом уже увидел.

Замахал руками.

Машина подъехала прямо к бомжу. Из нее неторопливо вышли два санитара.

Один из них поступил именно так, как герои блокбастеров: потрогал бомжа где-то в районе шеи.

– Готов, – сказал он.

– Да по роже видно, что готов. Пропитой весь. Водкой за километр разит.

Бомж действительно был пропитой, но водкой от него разило, потому что я его облил. Почему-то от этой мысли мне стало неловко.

Я поставил бутылку за дерево и подошел к санитарам.

Они меня не замечали. Впрочем, я привык: пока какой-нибудь сигнал не подашь, тебя никто никогда не замечает.

– Здравствуйте, – подал я сигнал.

Они посмотрели на меня лениво.

– М-м-м, – буркнул один.

А второй спросил:

– Это ты нас вызвал?

Я кивнул.

– Надо было труповозку вызывать.

– А он что, умер?

Видимо, я как-то излишне нервно спросил, потому что санитар даже мне посочувствовал:

– Знакомый твой, что ли? Все, пацан, отмучился твой знакомый, как говорится.

– Да никакой не знакомый! Так, случайно встретил.

Зря я все это говорил. Я им был уже совершенно не интересен. Они обсуждали: самим вести труп или вызывать эту самую «труповозку».

Первый санитар говорил, что неохота, мол, с этой мразью возиться. А второй – что ему тоже неохота, но труповозку вызывать геморройно, начнут уговаривать самим трупешник таранить. Проще отвезти – быстрее будет.

Так они стояли в темноте и нехотя и спокойно разговаривали про того, кто еще полчаса назад был человеком.

Тот, кто еще полчаса назад был человеком, лежал спокойно и трагически.

Я стоял тихо. Потому что мне, как и трупу, спешить было некуда.

Впрочем, я и был трупом – трупом, который никуда не спешит.

Тут из скорой выскочил водитель – пожилой нервный дядька – и начал орать:

– Давайте отвезем в морг, ну, правда! Чего, жмуриков, что ли, не видели никогда? Погрузим и отвезем, а то здесь дольше проторчим. Носилки нужны?

– На хрена твои носилки? – спросил второй и взял бомжа под мышки. – Подожди-ка!

Он бросил труп, как куль картошки на землю.

Бросил неудачно. Бомж ударился лицом о дерево. Видимо, ударился сильно. По лицу потекла кровь.

Я удивился, что из мертвого человека вытекает кровь…

– Ты чего? – удивился второй санитар.

А первый полез во внутренний карман куртки. Моей куртки.

– Здесь документ есть! – закричал он.

И достал мой паспорт.

– Петров Сергей Сергеевич, – прочитал он. – Молодой совсем, смотри.

«Что я делаю? – подумал я. – Это что дальше будет? Что будет дальше?»

Я схватил бутылку и хлебнул водки. Она почему-то мне казалась спасительным напитком.

Я уже дернулся – забрать паспорт. Куртку, после того как она была на трупе, я все равно не надену. Даже уже рот открыл, чтобы крикнуть: «Эй, отдайте! Это мое!»

Но что-то остановило меня. Не то чтоб мысль там какая, или страх… Или, например, предчувствие. Ни фига подобного!

Просто я закрыл рот и никуда не пошел. Просто закрыл и просто не пошел. И все.

– Какое твое дело: молодой – старый! Здесь «16+» не работает, – усмехнулся пожилой водитель. – Хватай и тащи!

Первый положил мой паспорт в мою куртку. Санитары потащили труп в машину.

Я все-таки подошел. И даже рот открыл.

Но спросил почему-то:

– А вы в какой морг едете?

– В Центральную Градскую. А тебе чего?

– Думал, подвезете меня, если по дороге, – зачем-то соврал я.

Веселый водитель расхохотался:

– И не страшно тебе, пацану, с трупом рядом сидеть?

Взревела сирена.

Недовольные вороны с карканьем разлетелись в разные стороны.

Мой труп уезжал от меня.

Хорошо звучит, правда?

Почему я не остановил этот бред?

Семен Витальевич любит повторять: «Необходимо всегда продумывать последствия ваших действий. Запомните эту формулировку».

Я запомнил.

Мой труп уезжал от меня.

И я совершенно не думал о последствиях своих действий.

_______________________________________________

Утро было прекрасное.

Да и разве может быть иным утро, которое начинается рядом с любимым человеком?

День обещал быть прекрасным.

Да и разве может быть иным день, когда рядом с тобой любимый человек?

Сто лет никто не подавал мне завтрак. Двести лет. Ощущение такое, что мне вообще никто никогда не подавал завтрак.

А тут я сидел себе за столом, и Ирма ставила мне кофе, мазала маслом серый хлеб – он действительно вкусней черного – и даже почистила мне яйцо, что было совсем уж невероятно.

– Женщина должна ухаживать за мужчиной, – сообщила мне Ирма. – Это ее естественная потребность. Спасибо, что помогаешь мне ее удовлетворить.

Я улыбнулся:

– Ты говоришь, как идеальная женщина. Мечта поэта.

– Мечта звукорежиссера. – Она поцеловала меня в щеку. – Это ты – моя мечта. Сбывшаяся моя мечта.

День надо ожидать – вот что я вам скажу. Ожидать надо наступление нового дня.

А то привыкли: день, за ним еще один, потом еще и еще…

А день надо ожидать, как ждут приятной встречи. Верить, что он будет хорошим. Счастливым. Светлым.

День поверит вашим ожиданиям и придет таким, каким вы его ждали.

А если день не ждут, то он, нежданный, обижается и проскакивает незамеченным: не хотели меня замечать, ну и пожалуйста. На себя и пеняйте.

– Тут никто не позабыл, что его любят? – спросил я только для того, чтобы Ирма отвернулась от плиты и посмотрела на меня влюбленными глазами.

Ирма отвернулась от плиты и посмотрела на меня влюбленными глазами.

_______________________________________________