Сегодня флорист доставил ещё одну розу от Посейдона!

Когда я получила розу и открытку, я попыталась позвонить Алексу, но его мать сказала, что он работает. Поэтому я сказала:

– Пожалуйста, передайте ему, что звонила Афина.

– Я думала, что это Мэри Лу, – ответила она.

– Верно, она, – сказала я.

– Тогда я скажу Алексу, что ему звонила ты.

– Нет-нет. Прошу вас, скажите ему, что звонила Афина.

– Разве это не Мэри Лу?

Ооооо!

Алекс позвонил, когда вернулся домой.

– Моя мать сказала, что ты звонила, но в голове у тебя путаница и ты даже не знаешь своего имени, – сказал он.

Ха.

Я поблагодарила его за розу и открытку. Затем сделала глубокий вдох и спросила его, почему он не поцеловал меня той ночью. И знаете, что он сказал? Он сказал, что забыл! Он забыл?

Это надо же!

Что ж. Какой странный вечер.

Точно не знаю, как так получилось, но мы с Алексом сегодня вечером гуляли вместе с Бет-Энн и Карлом Рэем. Играли в мини-гольф.

Это был вечер с тремя поцелуями.

Вздооох.

– У тебя всё в порядке, Мэри Лу? – спросил Карл Рэй, когда мы с ним вернулись домой.

Хмм.

Больше не могу писать. Эй, Муза? Куда ты подевалась?

Сегодня мы с Алексом разобрали его удочки и всё такое и навели порядок в гараже. Вам это не очень интересно, просто вы никогда не видели их гараж! Там полно всяких удивительных вещей: старые деревянные лыжи, ходули, плюшевый мишка ростом около пяти футов, картонный дом-игла, два манекена (мужчина и мужчина), коробка с париками, искусственная пальма, парашют, картина в раме с портретом сурка, коллекция угрей на подставках, туба и ещё куча всего.

Из дома Алекса мы позвонили Карлу Рэю, чтобы узнать, не хотят ли они с Бет-Энн снова прогуляться с нами за компанию, но Карл Рэй ответил, что ему нужно поговорить с Бет-Энн, и он считает, что лучше сделать это без свидетелей!

Мы с Алексом пытались угадать, в чём тут дело. У нас возникло две идеи: или Карл Рэй попросит её выйти за него замуж (вряд ли), или же Карл Рэй собирается расстаться с ней (с чего бы?).

Карла Рэя всё ещё нет дома, поэтому я не знаю, в чём было дело. Я оставила на его комоде записку со словами: «Карл Рэй, с тобой всё о’кей? П. С. Это рифма! От М. Л.»

Случилось самое худшее, что только может случиться. Карл Рэй попал в больницу.

Нам позвонили в три часа утра. Он был у Бет-Энн, затем завернул на кладбище, после чего поехал домой, слетел с дороги в кювет, и его машина перевернулась.

Знаете, что я подумала, когда нам позвонили из больницы? Я подумала: «Ну, всё!» Мне становится жутко от одной только мысли, что всё может закончиться именно так.

Карл Рэй без сознания. У него сломаны две ноги, одна рука и несколько ребер.

Весь день мы провели в больнице. Медсёстры разрешили зайти в палату только маме и папе. Да, плохи дела. Папа послал телеграмму тёте Радин. У меня нет желания писать дальше.

Надеюсь, с Карлом Рэем всё будет в порядке.

Умоляю вас, боги, пусть с Карлом Рэем всё будет в порядке. Он по-прежнему без сознания. Пожалуйста, не обрывайте его жизнь.

Тётя Радин, дядя Карл Джо, все их дети, миссис Фурц и её дети, все мы побывали сегодня в больнице. Все молятся как сумасшедшие, чтобы Карл Рэй очнулся.

Сегодня я смогла на пять минут зайти и взглянуть на него. На него невозможно смотреть без слёз: он выглядит таким жалким, таким бледным и измученным, весь в синяках. Его ноги и одна рука в гипсе, и ещё из него торчат всевозможные трубки. Я разговаривала с ним так, как будто он мог меня слышать.

– Карл Рэй, – сказала я, – ты должен проснуться, потому что всем нам нужно, чтобы ты проснулся. У меня такое чувство, Карл Рэй, что у многих из нас есть что-то такое, что мы хотим сказать тебе.

И тогда сказала ему то, что должна была сказать. Я извинилась за все гадости, какие только я говорила или сделала ему. Я сказала ему, что с ним всё будет в порядке.

Затем, выйдя в коридор, я всё время думала о том, как Карл Рэй иногда улыбается от уха до уха, и обо всех подарках, которые он купил для нас, и как Карл Рэй спросил недавно: «Мэри Лу, с тобой всё в порядке?»

А ещё я думала о записке, которую я оставила на его комоде, записке, которую он даже не видел.

У Карла Рэя всё плохо. Он так и не проснулся, и сегодня врачи сказали тёте Радин и дяде Карлу Джо, что, возможно, он не проснётся никогда. Как такое могло случиться? Я не могу писать об этом.

Дядя Карл Джо сидит у постели Карла Рэя весь день и всю ночь.

Он отказывается уйти. Миссис Фурц пригласила тётю Радин и всех моих двоюродных братьев пожить в их доме, потому что у нас мало места. В каком-то смысле я рада, что мистер Фурц умер и не видит, что случилось с Карлом Рэем.

Сегодня я перечитываю мой дневник. Все эти ужасные вещи, которые я писала про Карла Рэя. Я очень надеюсь, что Карл Рэй поймёт, что я написала всё это по глупости, и не его вина, что я была такой бесчувственной. Я только-только разглядела в нём хорошее, когда случилась эта беда. Большинство тех вещей, которые когда-то меня злили в Карле Рэе (то, как он подолгу молчал, и как он подкрадывался сзади, и сколько он ел, и как он не заправлял свою кровать), – это то, что я чаще всего вспоминаю сейчас: не только хорошие вещи, например, как он держал Томми за руку в тот день в похоронном зале, и как рассказывал Томми о Боге, который пришёл, чтобы забрать душу мистера Фурца, и всегда возил меня в разные места, и никогда ни о ком не сказал ни одного плохого слова, и что он привёз меня домой из Западной Вирджинии на день раньше, потому что я скучала по дому, и так далее.

Те другие вещи, которые злили меня, – они просто часть Карла Рэя, и стоит привыкнуть к нему, как начинаешь воспринимать их спокойно. Предположим, он заправлял бы свою кровать, предположим, он бы громко топал, чтобы всем было слышно издалека, как он идёт, предположим, он ел бы, как птичка, и предположим, что трещал бы без умолку, как Бет-Энн? Это так важно? Вам нужно именно это? Помните, как Карл Рэй носился вокруг, изображая чудовище и издавая эти жуткие крики? Или слышите, как Карл Рэй говорит: «Пока не знаю»? Кто-нибудь ещё так говорит? Разве в этом не весь Карл Рэй?