Даже по глазам Сергея, которые враз стали тоскующими, видно…да, он понял, ощутил спинным мозгом, что эти две вещи из мира, которого… покаеще нет.

– А что это за книги?

– Инструкции, – объяснил я.

Он проследил, как я тут же вскрыл ноутбук, открылось дивноецарство плат, все блистает странными огоньками, кристаллами, словно ярассматривал сто тысяч швейцарских «Lego» с бриллиантами.

– А чо не читаешь?

– Мы ж не Германия, – напомнил я. – В Россиизаглядывают в инструкцию, когда уже перепробованы все средства, вплоть докувалды.

– Правильно, – одобрил он. – Кто не рискует, тотне падает в пропасть! Жить тяжело… А хорошо жить – еще тяжелее. Зачемусложнять?

Но у меня самого тряслось внутри, словно студень при езде намотоциклете. С моими знаниями языков программирования можно всю жизнь неуметь пользоваться даже сотовым телефоном, ибо, чтобы пользоваться, надо егохотя бы подержать в руках, хоть чужой. А видеконфы – это вообще,прежде всего из области больших денег. Конечно, надо бы хотя бы полистатьинструкцию, но если человек живет в России…

Через полчаса заглянул Конон, понаблюдал с недоверием, пожалплечами, ушел. Его опыт работы в оборонке говорил, что для такого сложного деланужно поставить чуть ли не космические корабли вокруг его особняка, а внутриразместить завод из будущего века, где залы с огромными ЭВМ, агрегатами дляохлаждения метровых ламп…

Сергей, которому делать нечего, пока Конон дома, торчал вмоей комнате, присматривался с интересом.

– Программы, – сказал он с уважением, – это немыло по тазику гонять… А что там такое лопастями вертит?

– Кулер, – объяснил я, – тоже вертолет. Толькомаленький еще. С железом все в порядке, это я проверил. А вот проги…

– А что программы?

– Если бы архитекторы строили здания так, как программистыпишут программы, то первый залетевший дятел разрушил бы цивилизацию. Всеторопятся, понимаешь? А потом сразу же вдогонку выпускают патчи…

– А нельзя сразу доделанное?

– Можно, – ответил я со вздохом, – но мы самисоглашаемся схватить сегодня недоделанное, чем ждать месяцы, а то и годы…А это самое раздолье для хакеров! Они все ищут дырки в программах и лезут,лезут, воруют коды доступа, номера кредиток, даже пароли запуска ядреных ракет…

Сергей сказал со вздохом:

– Да, сложные проблемы всегда имеют простые, легкие дляпонимания неправильные решения. Как говорил мой инструктор в армии: к верхнемуднищу бака приваривается треугольное отверстие диаметром три на четыре… Не понял?Два наряда вне очереди!

– Нравилось в армии?

Он пожал плечами.

– Да как сказать… Когда служил, то девяносто девятьпроцентов наших орлов тянуло на гражданку. И только один жалкий процент, ато и меньше, на гражданина. А теперь, с этим разгулом сексменьшинств…Я и сейчас, кстати, почти в армии. Оружие мне положено по статусуохранника частной фирмы. Охраняю все так же, только раньше – военную базу,а теперь… Сам видишь, жизнь – это игра, в которой нет se­tup’а.

– Есть, – возразил я, – но, увы, параметрывыставляет Верховный Программер.

Сергей подозрительно проследил взглядом за моим пальцем.Комп пискнул и склеил ласты, а экран блымнул, как спросонья, и отъехал внирвану.

– Что-то случилось?

– Если враг не сдается, – объяснил я, – егоперезагружают! Семь бед – один reset.

– Reset – вот эта маленькая кнопка?

– Reset – не кнопка, а горькая необходимость.

Сергей вряд ли понял, но кивнул.

– Понимаю, – сказал он уважительно, – клавутоптать – это не с джойстиком баловаться… Человеку свойственно ошибаться,но с помощью компа это ему удается намного лучше, интереснее и чаще. Ты негорюй, если что сразу не получается: не всякий лось перекусит рельсу. На net исуда нет. Вишь, тут написано, что здесь интуитивно понятный интерфейс, чтозначит нужна недюжинная интуиция, а откуда ей у тебя взяться, если ты от Нюркиглаз не отводишь?

Я удивился:

– От Нюрки? Ну и шуточки у тебя!

– Не заглядываешься? Правильно. Нюрке нужен мужчина, чтобы сположением и с состоянием. А с нами она просто дурачится.

– Да какая Нюрка, – сказал я с досадой. – Это выздесь сидите… и живете, а я через пару часов выйду к остановке автобуса…А там вся Москва, раскованная-перераскованная!.. Кого хошь и куда хошь, аты мне о Нюрке…

Сергей сказал с досадой:

– Почему я все всегда узнаю из задних уст? Чем больше узнаюлюдей, тем больше люблю компьютеры. Это к тому, что тут уже пустили слух, чтоты к Нюрке… Не знаю, зачем это, ведь Нюрка и так наша колхозная! Ладно, насreboot, а мы крепчаем…

Я смолчал, но на душе в самом деле остался осадок.Вроде бы мелочь, но я здесь не просто новый, который должен кланяться каждомушкафу, а хозяйского кота звать по имени-отчеству, а еще и человек, который врядли уживется здесь долго. Что-то должно произойти. Слишком уж я не такой, каквсе здесь…

К концу рабочего дня я все наладил, протестировал,Сергей вызвался нести второй ноутбук, и мы ввалились к Конону.

– Готово, шеф!

– Ну-ну…

Я поставил перед ним ноутбук, открыл. Конон тупоуставился на экран.

– Ни черта не видно!

– Зацепилось… Слышите, шуршит?

Второй ноутбук я оставил на другом столе. Там вспыхнулэкран, высветилась комната. Конон оглянулся, я слышал, как он ахнул. Вот эти жестены, угол мебели, край окна, колышется занавеска… Я видел, как онзадвигался, догадался подойти к компу, сел. На экране появилось серое пятно,загородило половину видимой области.

Я встал, снял телекамеру и установил прямо на крышкекомпа. С экрана на Конона смотрела его собственная физиономия. Онвсматривался, наконец сказал с нервным смешком:

– Да, это техника… Чудо-техника!.. Но если говоритьпо-простому, то я эту морду вижу каждое утро, когда бреюсь. А у тебя тоже?

– Тоже, – ответил я.

– Тогда пересядем?

– Нет-нет, – ответил я торопливо. Это для него обаноутбука совершенно одинаковы, но в «свой» я уже поставил не только уникальныйсофт, но и пару добавочных модулей, которые не хочется терять. –Я сейчас попробую переключить…

В самом деле щелкнуло, словно я повернул большойамбарный ключ. Я даже вздрогнул и поморщился, хотя умом понимал, что этосработала озвученная пиктограмма.

На экране появилось большое красное ухо. Я зумилизображение, из пятна проступил профиль Конона, пока размытый, он смотриткуда-то вдаль орлино и подозрительно. Я сказал, не отводя глаз от экрана: