Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему? Зима на севере сурова, я представляю. Но к нам она еще не пришла". Она посмотрела на парящие вокруг нее снежинки и пожала плечами. 'Немного снега. Это не метель, и мы всего в половине дня пути от наших холдов".
Еще не метель, — поправил он, зная, как быстро ласка зимы может превратиться в кулак.
Я говорил не о снеге, — сказал Дрем. Я говорил о том, что снег гонит на юг. О тех существах, которые уходят с севера, чтобы избежать худшего. Мы видели огромного медведя, немного западнее; должно быть, не просто так он пришел на юг. Бури и метели приближаются". Как бы в подтверждение его слов, снежинка приземлилась ему на нос. Он почувствовал приятное ощущение, когда она растаяла, на мгновение ослабив пульсирующую боль в том месте, где был сломан нос.
'Медведь'. Фрита пожала плечами.
'И другие вещи. Волчьи стаи", — сказал Дрем, содрогаясь при воспоминании о прошлой зиме. 'И летучие мыши'.
'Летучие мыши?'
Да.
Я слышала рассказы, — сказала Фрита, и в ее голос закралось сомнение.
Они размером со щит и высасывают кровь прямо из человека, как будто это медовуха". сказал Дрем.
'Я думала, это просто сказки', - пробормотала Фрита.
Нет. Я видел, на что они способны".
Впервые Фрита не выглядела такой уверенной. Она с подозрением смотрела на деревья.
'Тогда лучше всего вернуться домой до наступления ночи', - сказала она.
'Так будет лучше', - согласился Дрем. Не думаю, что они зашли так далеко на юг. Но я бы не хотел испытывать это на прочность".
Да.
Они вышли из леса на открытую полосу земли, в нескольких сотнях шагов впереди склон выровнялся. Снег начал падать сильнее, ветер гнал его вихрями. Дрем мельком увидел своего отца во главе колонны, увидел, как он скачет по склону на ровную землю, а с ним Ульф и Кальдер, увидел, как они пришпоривают своих коней и останавливаются, не двигаясь, пока валуны вгрызаются в землю вокруг них.
Дрем присоединился к ним, и их отряд выстроился в свободную линию вдоль холмистого плато. Перед ними лежали догорающие останки огромного костра, черные и обугленные, ветер выхватывал хлопья пепла и смешивал их со снегом — танец черного и белого. От остывающего сердца костра все еще вилась тонкая полоска дыма, а у его корней мерцал слабый огонек умирающего угля.
Дрем не стал задерживать взгляд на костре. В дюжине шагов от костра на валуне лежало тело. Его живот был распорот, на нем лежали рваные клочья разорванной плоти, а кишки, словно синяя веревка, собрались вокруг сапог.
Олин был рядом с ним, Ульф и Кальдер — в нескольких ударах сердца позади. Дрем сошел с коня и отправился на помощь, хотя сделать он мог немногое. Когда он приблизился, то увидел, что мертвец был стар, клочья белых волос примерзли к гранитному валуну, а его лицо исказилось в гримасе ужаса и агонии. Олин стоял на одном колене рядом с ним, приподняв клочья разорванной одежды, чтобы посмотреть на разорванный в клочья живот.
Это Старый Бодил", — сказал Колдер, повесив голову.
'Что здесь произошло?' спросила Фрита, глядя от костра на замерзший труп.
'Я думаю, Бодил мог встретить твоего медведя', - сказал Ульф Олину.
Дрем посмотрел на землю, уже покрытую тонким слоем снега. Он соскреб немного снега и припечатал его к земле, почувствовав толчок в ногу через каблук.
Земля промерзла.
Он все еще ожидал увидеть какой-нибудь признак присутствия медведя, воспоминание о его огромной массе было живо в его памяти, но снег скрывал все, и не было смысла искать: Раны старого Бодила говорили об этом достаточно ясно.
"Развели костер, чтобы отпугнуть зверя", — сказал Колдер, глядя с трупа на костер.
Дрем кивнул. Эту тактику он и его отец уже использовали раньше, против волков, а не медведей, но она работала примерно так же, если только поддерживать огонь всю ночь.
Правда, на старого Бодила это не подействовало.
Мы должны воздвигнуть над ним кирну", — сказала Фрита.
Да, — согласился Олин, все еще осматривая раны Бодила.
Нет, если мы хотим к ночи быть у очага, — сказал Ульф. 'Не будем выкапывать из этого камни'. Он уперся каблуком в ледяную землю.
'Нельзя оставлять его на растерзание', - пробормотал Колдер.
'Нет. Костер,' сказал Ульф. И побыстрее.
Им не потребовалось много времени, чтобы собрать побольше валежника. Дрем помог отцу, Ульфу и нескольким другим отнести замерзший труп к костру. Потом затрещали кремень и зола, пламя затрещало в сухих дровах, несмотря на падающий снег, и вскоре голодные языки пламени когтями вцепились в небо, снег шипел и дымился.
Они ехали обратно к своим домам в тишине, а костер Бодила ревел и извергал пламя и дым позади них. Дрему не нравился запах: шипящая и обугливающаяся плоть.
Фрита пыталась заговорить с ним, пока они ехали сквозь деревья, жутко молчаливые, так как снег падал все гуще, но он был рассеян, занят своими мыслями. У него было то тревожное чувство, которое возникало в животе, когда он чувствовал, что что-то не так, покалывание в крови, вплоть до кончиков пальцев. Необъяснимый страх.
Костер, чтобы сдержать медведя, возможно, но как насчет другого костра, который мы видели вдалеке, далеко на юго-западе?
Это был вопрос, на который он хотел получить ответ, но Дрему на ум приходило нечто другое. Он вспоминал, как держал в руках труп Бодила, когда нес мертвеца к костру, и шрам, который увидел на запястье Бодила, когда Ульф споткнулся.
Нет, не шрам. Свежая рана. Как будто ему связали запястье и он пытался вырваться, как животное в проволочной ловушке..
.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
РИВ
Рив нависла над Афрой, наливая ей еще вина, когда сестра протянула ей пустой кубок.
Они находились в пиршественном зале своего барака в Драссиле, сотня Афры заканчивала вечернюю трапезу. Как только белокрылые заканчивали, Рив и другие воины-стажеры садились есть, хотя обычно Афра вела себя более неформально, позволяя Рив и остальным сидеть и есть вместе с ними. Иногда некоторые из Бен-Элимов приходили в гости и принимали вечернюю трапезу вместе с Афрой и Белокрылыми. Это был один из таких вечеров: белокрылый, светловолосый Кол сидел на скамье рядом с Афрой, с ним был Бен-Элим по имени Адонай, такой же безупречно красивый, как и все Бен-Элимы, с обезоруживающей невинной улыбкой. По пиршественному залу были разбросаны еще дюжина их сородичей.
Не все они такие отстраненные, как Исрафил, заметила Рив;