— Мистер Экрой просил тебе напомнить, что долги надо отдавать.

Касьян вновь сморщил лоб, будто бы в великом интеллектуальном напряжении. Потом лицо его слегка прояснилось, и он угрюмо буркнул:

— Отдам я. С получки.

— Тебе было сказано к вечеру.

— Ага. А жить на что?

— Согласись, это чисто твои проблемы, — миролюбиво заметил громила, — а сейчас поищи, может, у тебя в карманах найдется что-нибудь на первый взнос.

— Нет у меня ничего, — угрюмо буркнул Касьян.

— Кадоген, Кадоген, — с легкой ленцой покачал головой громила и двинулся вперед, — неправильный ответ…

Очнулся Касьян оттого, что кто-то лил ему воду в рот. Он фыркнул и закашлялся.

— Вот черт!

— Да уж… — раздался сбоку знакомый голос. Касьян скосил глаза:

— Дик, а ты откуда?

— Твои собутыльники из «Старины Пака» вызвали такси. Ну а поскольку твои карманы, за исключением регистрационной карточки, были девственно пусты, никто не рискнул отправиться с тобой, опасаясь, что ему придется платить за вызов из своего кармана. А так как мой меданализатор явно должен был показать, что твое состояние относится к третьей степени тяжести, за доставку тебя домой я могу выставить счет мэрии. Вот почему я здесь и один.

— Да я не об этом, — досадливо сморщился Полубой, — какого черта ты вообще здесь появился? Засветимся на хрен!

Дик понимающе кивнул:

— Тяжко было?

— Не то слово, — сморщился Касьян, — когда он замахнулся кастетом, я правую руку аж между коленками зажал. Чуть мышцу не потянул. Еле смог удержаться от захвата. Из него же можно было веночки вязать. У него же скорости никакой — одна дурь, да и той против меня маловато. Бр-р… упаси меня бог от еще одного такого испытания. Точно провалю, — он покосился на Сандерса, — и все же, какого дьявола…

— Есть информация, — коротко ответил Дик.

— Ну тогда чего тянешь?..

Когда Сандерс закончил, Касьян задумчиво покачал головой:

— Понятненько… какая подготовка требуется?

— Да в принципе никакой. Согласно имеющейся информации, «клиент» каждый вечер торчит в баре «Потекшая дюза». Так что делов-то — прийти, споить да заставить хвастаться. Микрофон прицеплю на лацкан, а пленочную голокамеру вставим в глаз.

Полубой хмыкнул:

— А чего тогда сам, раз все так просто?

Дик рассмеялся:

— Э-э, нет, я — пас. Там собирается очень специфическая публика. Я, конечно, парень не промах, но СТОЛЬКО не выпью.

— А если он не захочет пить со мной?

Сандерс слегка скривился:

— Ну… это уже на твоей совести. Сделай так, чтобы захотел. Или так, чтобы у него не оказалось другого выхода.

Полубой понимающе кивнул:

— Тогда… давай сегодня.

— Сегодня… — Сандерс с сомнением окинул взглядом изрядно помятую физиономию Касьяна, но тот только мотнул головой:

— Херня, все нормально. Тем более никому и в голову не придет, что я где-то шляюсь, а не отлеживаюсь в запертом номере.

Сандерс с сомнением покачал головой, и Касьян с жаром продолжил:

— Ты пойми — а вдруг он завтра в аварию попадет. Или какой мутью траванется. И все. И так уже столько времени впустую топчемся. Ты уже терабайты информации с неконтролируемых каналов перекачал — и что? Есть какие-то зацепки?

— Ну… доберемся до закрытой сети, — дипломатично начал Сандерс.

— Ха, — хмыкнул Полубой, — через сколько нас засекут? Через минуту? Лезть в закрытую сеть надо только тогда, когда будем точно знать, где и что искать. Тогда, может, что и нароем. А здесь как раз такой шанс подворачивается, если твоя информация верна…

— За это можешь не сомневаться, — насупился Дик, — ладно, раз так — двинули. Может, оно и к лучшему. Тебе завтра надо выглядеть изрядно помятым. А на тебе ж как на собаке, к утру все заживет. Знаю я вас, боевиков…

Спустя десять минут консьержка, толстая старуха-мулатка, сидящая у входа в этот подъезд огромного доходного дома-муравейника, как тыква семечками забитого иммигрантами, прибывшими в Нью-Вашингтон искать лучшей доли, заметив спускавшегося по лестнице таксиста, спросила:

— Ну как он, мистер?

— Оклемался малость, — усмехнулся тот, — видать, буян…

— Нет, что вы, — оскорбилась консьержка, как будто потерпевший был ее родственником, — мистер Кадоген — очень приличный мужчина. Он всегда оказывал мне всяческие знаки внимания…

Дик, услышав это заявление, едва удержался, чтобы не расхохотаться. Знаки внимания! Впрочем, с Касьяна станется пропустить эту дуру вперед в лифте или распахнуть перед ней дверь… Дик вежливо кивнул и вышел на улицу.

Спустя пару мгновений такси взмыло в воздух… чтобы спустя минуту тихо опуститься в соседнем переулке. Еще через две минуты задняя дверка глидера хлопнула, и запыхавшийся голос Касьяна прорычал:

— Трогай…

До восточного терминала они добрались за полчаса. Половину этого времени Полубой брюзжал по поводу сегодняшней взбучки.

— И что, так уж надо было устраивать этот спектакль…

Наконец Дику это надоело.

— Слушай, Касьян, я же не учу тебя, как брать на абордаж эсминцы? Или в каком месте закладывать заряды, чтобы вывести из строя планетарную батарею? Ну так вот и ты не учи меня методам работы под прикрытием. С людьми Макнамары надо держать нос по ветру. Иначе быстро засыплемся. Ну что это за иммигрант-работяга, который ни разу не проигрывался ни в карты, ни в кости и не имел неприятностей с мафией? И уж тем более откуда он может знать боевое самбо или каратэ с джиу-джитсу. Подозрительный такой иммигрант получается…

Касьян выслушал его тираду и вздохнул:

— Ладно, проехали…

Они уже подлетали к терминалу, когда он вновь подал голос:

— А они меня не раскусят?

— Я же тебе сказал, — с терпением опытного педагога повторил Сандерс, — пей как русский и почаще поминай Святого Патрика — и нормально сойдешь за ирландца…

Бар «Потекшие дюзы» был известен тем, что его хозяин Папаша Кураж был любителем всяких экзотических смесей (назвать коктейлями то, что он набаламучивал в стаканы и кружки, ни у кого язык не поворачивался). Здесь подавали и «мексиканский лед» (водка с текилой), и «полированную дюзу» (пиво с водкой), и знаменитый русский «ersh», и еще десяток-другой таких смесей, от которых сразу выворачивало неподготовленные желудки. С другой стороны, это была та самая «изюминка», что привлекала в бар любителей «лихо позажигать». Хотя самым «зажигательным» событием в этом баре был так называемый «Пьяный тракт на двоих». Он заключался в том, что хозяин выставлял на барной стойке целую линейку своих «смесей», а два «претендента» усаживались на барные табуреты в разных концах стойки и начинали опрокидывать стаканчик за стаканчиком. Когда в радиусе вытянутой руки все «смеси» заканчивались, «претенденты» пересаживались (если могли) на следующий табурет, расположенный ближе к центру стойки. И так далее… Впрочем, «так далее» случалось очень редко. Большинство «претендентов» выворачивало еще на первом табурете. Этих называли «ниасилил». Некоторые просто падали на пол и засыпали. Таковые именовались «утамился». Ну а ежели кто доходил хотя бы до второго табурета и засыпал хотя бы на стаканчик позже соперника, то этот герой почетно именовался «атарвался». До третьего табурета за всю долгую историю «Потекших дюз» добрались только шестеро чрезвычайно мужественных и стойких мужчин, чьи голо сейчас украшали заднюю стенку бара. Скорее всего, они были сняты сразу по завершении прогулки по «тракту», потому что узнать в этих перекошенных рожах хотя бы расу (не говоря уж о национальной принадлежности) было совершенно невозможно. Ну а об уточнении имени вообще речи не шло. Поэтому подписи под голо выглядели так: «Толстый с бородой», «Лысый в жилетке» и так далее. Кроме подписей там была только дата подвига.