Когда Ники было восемнадцать, он запросто мог без устали пробежать много километров, прилично играть в любую новую игру – достаточно понять правила. Тело умело все. Его не мучила жажда конкуренции, хотя командные виды спорта он любил. Однажды он увидел, как Джульетта танцует, это был вечер их знакомства, помолвка общих друзей, которые с тех пор уже развелись, – она и ее ансамбль танцевали самозабвенно, руки и ноги так и порхали, дергались, наносили уколы и тряслись, чтобы повеселить себя и окружающих, и тогда Ники понял. Понял, как Джульетта движется по миру – главную роль играло тело.

Иногда они с Джульеттой приходили сюда вместе, хотя чем быстрее менялась здешняя демография, тем реже Ники здесь появлялся. Ему нравился этот телесный хаос всех возрастов – вот хасиды, а вот работяги после ночной смены, всем надо что-то выжечь из своих внутренностей. Впервые Ники пришел сюда с Джерри, чтобы выпарить боль, – внезапно умер отец, а мама словно закрыла дверь, защититься от сквозняка. Обсуждать нечего, все кончено. Разговор не клеился. На родительские собрания Астрид ходила без малейшего желания, просто чтобы поставить галочку в списке, исполнить материнский долг. Ники помнил комнату, в которой они тогда собрались: кушетка из темно-фиолетового вельвета, стеклянный столик для кофе, в середине – коробка с влажными салфетками, у противоположной стены – стулья из потрескавшейся кожи. Портер и Ники сидели в одном углу кушетки, Астрид притулилась в другом, а Элиот на стуле напротив постукивал коленками. Ники и Портер всхлипывали, обвив друг друга руками. Хорошо, что врач догадался поставить поблизости коробку с влажными салфетками.

Актерская профессия Ники особенно не увлекала, хотя и чуждой не была. Он хорошо запоминал текст, умел выступать перед публикой, когда в зале темно, а луч направлен тебе на лицо. В восьмом классе они поставили отрывки из «Юга Тихого океана», голосок у Джейми ван Дусен, игравшей Нэлли, звучал тоненько и робко, всякий раз, когда ей предстояло петь, она легонько хихикала, будто признавая, что высокий класс не покажет, но сделает все, на что способна. После выступления Расселл кинулся к Ники, оставив Астрид и Портер стоять с цветами, и крепко его обнял. Ники и сейчас помнит теплое дыхание отца и его шепот на ухо: «Сынок, это было чудесно», будто создателем этого чуда являлся именно он, Николас Стрик, а вовсе не авторы Роджерс и Хаммерстайн. Вовремя поддержать, подтолкнуть в нужную сторону – очень важно. Конечно, нужна и природная склонность. Рассел мог бы подталкивать Портер к карьере актрисы хоть каждый день, да только она от одной лишь этой мысли становилась краснее свеклы и была готова проглотить язык. Ники понимал: что-то в нем есть для актерской профессии, какая-то искорка, которую разглядел отец. Потом Ники играл во всем подряд: «Моя прекрасная леди», «Богема», «Наш город», «Суровое испытание». И когда руководитель школьного драмкружка порекомендовала Ники для кинопроб, Рассел захлопал в ладоши. Он знал, что Ники роль получит – требовался такой кокетливый обаяшка, половина зала будет его мысленно целовать перед сном, а другая половина – копировать в школьных коридорах. Рассел пришел бы от фильма в восторг, хотя то был обычный проходняк, а сейчас безнадежно устарел. Расселл был бы счастлив увидеть сына на обложке глянцевого журнала. Представляете, Ники Стрик на журнальных столиках во всех стоматологических клиниках страны! Рассел дружески похлопывал бы незнакомых людей по плечу. Сиял бы от счастья. А он взял и умер, когда съемки уже закончились, а фильм еще не вышел, завис во времени, когда могло произойти все – или ничего. Все равно, Рассел бы очень гордился сыном.

Кто-то тронул Ники за ногу, он открыл глаза. Перед ним стоял молодой блондин с короткой стрижкой.

– Массаж? – спросил он.

Все, кто работали в этих банях, были связаны друг с другом родственными узами, однажды Джерри поведал Ники семейную сагу – сначала банями владели братья, потом они рассорились в хлам и стали управлять паровым хозяйством в разные дни, то есть покупаешь билет у Дмитрия, можешь ходить сюда только в дни Дмитрия, а его брат Иван, если явишься в неурочный день, нахмурится и отправит тебя восвояси. Остальные сотрудники бани тоже являлись членами семьи, однако старались держаться независимо, как часто бывает с детьми, чьи родители развелись. Парень наверняка чей-то племянник или двоюродный брат. Ники всегда хотелось быть членом такой семьи, когда и сам не знаешь, двоюродный это твой брат или троюродный, да оно и не важно, главное – он свой, семья. Но для этого надо, чтобы на игровом поле было много народу, чтобы существовала преемственность поколений, чем Стрики похвастать не могли.

– Нет, спасибо, – отказался Ники, и парень отправился на поиски следующей потенциальной жертвы.

Напротив мурлыкали две молодые женщины, по возрасту явно ближе к Сесилии, чем к нему, намного ближе. Сесилия всегда была взрослой. Астрид пришла в ужас, когда он сказал ей, что они в десять лет разрешили дочери ездить одной на метро – Сесилия уже вполне для того созрела! Осторожная, внимательная, заснуть в поезде на ветке «Д» и проснуться в Кони Айленде, как в годы колледжа бывало с ним – такое просто исключено! Поэтому вся эта история со школой, с подружками повергла их в такое смятение, будто после стольких лет у них с Джульеттой спала с глаз повязка, и вдруг оказалось, что Сесилия – всего-навсего ребенок! А они всегда считали ее взрослой.

Ники так толком и не знал, что же сделала Сесилия. По словам ее лучшей подруги, Катрин, они с кем-то познакомились через интернет. Вместе, обе. Болтали с мужчиной, которого принимали за мальчишку. Потом поехали к нему на квартиру. Сесилия сказала, что она туда не ездила, а Катрин сказала, что ездила, тогда Сесилия сказала, что ездила, но ждала на улице или просто подобрала Катрин потом, и она все знала, знала с самого начала. Такое может случиться, есть мужчины, которые в интернете выдают себя за подростков и вполне могут взаимодействовать с его дочерью – этого Ники вынести не мог. И поступил так, как поступил бы любой родитель на его месте: выдернул из розетки шнур, а заодно и Сесилию. Не оставлять же ее в этой ядовитой луже, ходила она туда или не ходила – какая разница? Дети не меняются, сколько их не проси. Легче изменить погоду.

У Ники хватило разума ни в чем дочь не обвинять. Все-таки от родителей нельзя требовать многого. Особенно от твоих собственных, которые тебя по-настоящему любят, во всех твоих проявлениях видят себя. Когда фильм вышел, Ники только что перебрался в общежитие Нью-Йоркского университета, и жизнь его – по сравнению с тем, какой была год назад, когда он подавал заявки на учебу, – коренным образом изменилась. Он стал молодым тусовщиком и пытался заполнить дыру, оставленную его отцом, всем, что можно засунуть в рот: части тела прекрасных девушек, бесконечные самокрутки, треп на дурацких вечеринках, попытки перекричать ди-джея в модных заведениях, а вокруг тебя танцуют актрисочки, все до одной – участницы круглосуточного шоу под названием «Пой и пляши, веселимся от души».

Режиссер «Джейка Джорджа», мужичок в квадратных роговых очках со Среднего Запада, пообещал Ники, что познакомит его со своим приятелем, тоже режиссером, тот снимает фильмы потоньше. Приятелем оказался Роберт Терк, уже получивший статус легенды, хотя снял всего три фильма. Часть отснятого материала «Джейка Джорджа» ему удалось посмотреть, и он пришел от Ники в восторг. Как-то в пятницу вечером Роберт позвонил Ники и пригласил на скромную вечеринку, ничего особенного, несколько друзей. Ники три раза переоделся, после чего сел в поезд и поехал на север Манхэттена.