– Не знаю, – покачала головой Сесилия.

Ей это как-то не приходило в голову, и она сразу почувствовала себя дурочкой, хотя, конечно, не знала, правда это или нет. Ее поколение, по крайней мере в Нью-Йорке, было открытым, так всегда с восхищением говорил отец: «Вы, молодежь, такие открытые». Хотя какая альтернатива? Воплотиться в мир предыдущих поколений, когда люди восхищались паровым двигателем и носили цилиндры? А здесь – попробуй докопайся до истины. Ведь слухи так и расползаются – правда или нет, впрочем, если хоть как-то похоже на правду, а ты не мог себе такого даже представить, выходит, это втройне возможно. Кто знает, дает Меган Джеймсу, или чем там они занимаются в туалете? Все говорят, что дает, и что с этим будешь делать? Вот и Сесилия таким путем загремела в Клэпхэм. Да что она, если честно, знает о своем поколении?

– Ладно, не важно, – махнула рукой Мелоди. – Второй вопрос: правда, что тебя выгнали из школы за то, что ты переспала с каким-то случайным знакомым из интернета? А как они узнали? В смысле, твоя школа? Потому что… – Мелоди замолчала, набрала в легкие воздуха, – я тут говорила с одним взрослым парнем, он новенький, дружит с моим старшим братом, пока ничего не было, но он говорит, что через два года, когда я буду в старших классах, а у него будет выпускной, он меня пригласит, это, конечно, очень мило, но он же не мой парень, вдруг меня за это выгонят из школы? Как ты думаешь?

Сесилия отодвинулась, покачала головой.

– Нет, неправда.

Мелоди не сменила позу, явно ожидая ответа.

– Не знаю, – продолжила Сесилия. – Вряд ли за это выгонят из школы. Может, сказать родителям?

– Они знают. – Мелоди яростно закивала. – Ну ладно, ладно. Хорошо. Спасибо!

Госпожа Школьник оттолкнулась от стола. Взяла чашку, проверила, нет ли в ней чего, и заявила:

– Все, друзья! Голосуем! Берете листок бумаги, выбираете из списка, потом бросаете сюда.

От этой перебивки Сесилии полегчало. Она оторвала от листка из тетради уголок, склонилась над ним. Август скользнул на свое место.

– Голосуем? Давай за мое предложение.

Он тоже склонился над тетрадкой, будто они писали контрольную, и он не хотел, чтобы она у него списывала. Может, это и была контрольная.

Госпожа Школьник ходила по проходам, держа чашку, точно нищая, и когда все отдали свой голос, бросив в емкость сложенные бумажки, она вернулась к своему столу.

– Кто будет считать?

Меган снова выплыла к доске, будто телеведущая из «Колеса фортуны».

Оказалось, что победа с перевесом в один голос досталась теме «Да здравствует Клэпхэм!»

– Что ж, прекрасно. – В голосе госпожи Школьник звучало легкое удивление. – Не знаю точно, что вы имеете в виду, но как-нибудь разберемся.

– Что, если сделать круг с бельведером в середине? – услышала Сесилия собственный голос. – Типа, как символ города. Не знаю. Может, это глупо. – Больше всего Сесилия злилась на родителей и на Катрин за то, что ни в одном своем решении она не была уверена.

Август крякнул.

– А что? Очень хорошая идея.

Госпожа Школьник кивнула, и весь Парадный расчет, как по команде, оглянулся на Сесилию, темную лошадку.

Венди позвонила Портер и предложила встретиться в «Спиро», что было на нее совсем не похоже. Портер вообще не помнила, видела ли она Венди за едой в ресторане Клэпхэма, хотя та замужем за ее братом уже не меньше десяти лет. Разве что холодный кофе, когда Венди разрезала пополам виноградины для мальчишек или спрашивала, полезно ли мясо в гамбургерах, но чтобы сидеть и вместе что-то есть – такого не было. Портер распирало любопытство, да и поесть можно. Она вышла из дома минут на двадцать раньше, чем требовалось, и села за руль.

После того как она побывала в доме Джереми, запарковаться перед домом не стоило труда. Она затормозила, однако выключать двигатель на всякий случай не стала. Утром в будний день Джереми скорее всего уже на работе, а вот жена могла быть дома. Или в магазине, в волонтерской организации, в банке, у маникюрши, в школе с детьми, где готовит в бесплатной столовой. Портер часто представляла себе, как Кристен всем этим занимается, добродетели так и наслаиваются друг на друга, иногда ей даже казалось, что она жертвует почкой в пользу незнакомого человека и одновременно читает вслух для слепых. Кристен и хороша, и плоха. И красива, и уродлива. И стройная, и полная. Кристен всегда делала правильный выбор, с той минуты, когда начала формироваться ее личность, в том числе и далеко не ограничиваясь тем, какое белье надевать под какую одежду, какую делать прическу, каким сексом заниматься в какой день недели, что сказать в ответ на признание в любви, что ответить на предложение вступить в брак. Она всегда все делала правильно, а Портер тащилась по жизни, прихрамывая, совершая глупые и дурацкие ошибки, в надежде, что выправить курс она всегда успеет. Сейчас она беременна и сидит в машине со включенным двигателем, как водитель разбойничьей шайки, и не отрывает глаз от входной двери.

Что-то мелькнуло, какое-то движение в доме. Может, кошка? Не дожидаясь чьего-то появления, Портер дала по газам и уехала. Проезжая мимо клиники, чуть сбавила ход – стоит ли на парковке машина Джереми? Вспомнились матерчатые сиденья его «Хонды», в пятнах после многих лет надругательства… интересно, а как Кристен рожала? Как протекали ее беременности? Ее тошнило, она много спала? Рожала естественно, без лекарств, эта мадонна в центре матери и ребенка? Или обводила кружочком дату в календаре, делала эпиляцию под бикини, готовясь к операции, чтобы выглядеть на столе безупречно? К горлу вдруг подкатила тошнота, пришлось даже опустить окно на водительской дверце. Да, она поступает плохо. Плохо, но и сейчас у нее покалывает под ложечкой так же, как в школе и колледже, когда в поле зрения оказывался предмет ее вожделения. Каждый человек имеет право на что-то личное, разве нет? Она хочет того, чего хочет. У каждого своя придурь, так же?

Когда Портер подрулила к «Спиро» и вошла внутрь, Венди уже заняла стратегическую позицию в одной из больших кабинок. По радио вещал Уэсли Дрюс: певучим голосом разговаривал со слушателями о предстоящем празднике урожая в Клэпхэме, о толпах туристов, любителей полюбоваться красками осени, которые вскоре атакуют Гудзонову долину, займут все парковки и столики в ресторанах, заполонят все гостиницы и кемпинги. Год за годом, в середине октября город два дня гуляет напропалую, а ее сыр «Счастливый Клэпхэм» идет на ура. Если каждый, кто приезжает на эти два дня в Клэпхэм, купит хотя бы один из ее сыров, в сорок лет можно уходить на пенсию. Однако самое главное для Портер – парад, когда молодежь строит платформы и вообще рулит. В год, когда королевой урожая на такой платформе восседала она, все пошло наперекосяк, но посмотреть на шествие со стороны она всегда любила.

Портер протиснулась в кабинку и села напротив Венди, перед которой лежал разрезанный напополам грейпфрут и тост с козьим сыром.