Роберт Терк жил в здании со швейцаром на углу Уэст-энд авеню и Восьмидесятой улицы. В вестибюле – белый мрамор, у двери охранник, еще один – за стойкой, оба в фирменной одежде и шляпах.

– Привет, – поздоровался Ники. – Я в гости. К Терку.

Мужчины не улыбнулись, просто кивнули в сторону лифта.

– Шестой этаж, справа в конце коридора.

Было десять часов. Еще год назад Ники считал, что десять часов – не начало вечеринки, а ее завершение. У него в бумажнике лежала пара самокруточек, он знал, что ходить в гости с пустыми руками не годится, конечно, это самоделка, однако где в той части города можно купить косячок, он не знал, а рисковать не хотелось. Может, никто ничего курить тут и не станет, а если станет? Лучше быть готовым. Когда Терк позвонил, он попросил Ники никого с собой не приводить, мол, только для своих, и Ники приехал один. Он не возражал. Каждый так или иначе сам по себе, понимаем мы это или нет.

Ники постучал в дверь, 6Е. Кто-то крикнул «входите», он повернул ручку и вошел. Квартира оказалась круче, чем он ожидал: подсветка снизу, ни пылинки, на всех стенах – обрамленные кадры из кинофильмов.

– Есть кто-нибудь? – позвал Ники.

Несмело шагнул в прихожую.

– Привет. – В дверном проеме появилась голова Роберта Терка. – Сюда.

Ники снял рюкзак и поставил на пол в прихожей. Сцепил руки.

– Я слишком рано?

Он подошел к двери и увидел за ней узкую кухню. Окна выходили во двор и смотрели на квартиры дома. Во всех горел яркий и праздничный свет, почти все – без занавесок, будто обитатели негласно договорились: свет важнее уединения.

Роберт протянул Ники бокал вина.

– Знаю, никакой телевизор не нужен, – сказал он. Стукнул с легким звоном бокал о бокал Ники, сделал большой глоток. – Молодец, что выбрался.

Было ясно, что в квартире больше никого нет. Ники осушил свой бокал, оглядел книги на полках Роберта – то, что сейчас происходит, нормально? На щеках появился румянец. Роберт расхаживал у него за спиной, наблюдал за ним вблизи – так ходят в клетках животные в зоопарке, – лучше разглядеть, осмотреть под разными углами.

– Можно быстро позвоню? – спросил Ники. – Забыл, что обещал позвонить подружке, будет потом пургу гнать, не против?

Роберт указал в сторону спальни.

– Телефон там. Вперед. – Он уселся на кушетку, заложил ногу на колено.

Ники нырнул в комнату, прикрыл за собой дверь. Никакой подружки у него не было. Он взял трубку и позвонил маме.

– Уже почти полночь, – напомнила Астрид, когда Ники, прикрыв трубку рукой, сказал, что это он. – Что случилось?

– Я в квартире режиссера, – объяснил Ники. – Он пригласил на вечеринку, но кроме меня никого нет. Как-то странно.

– Ясно.

Наверное, Астрид в постели, читает на ночь книгу. Ники представил: глаза полузакрыты, перед ней раскрытая на середине книга.

– Думаешь, мне уйти?

– Ты взрослый человек, Ники! Откуда мне знать? Ты хочешь уйти?

– Не знаю. – Ему хотелось, чтобы она ему сказала: «уходи». Чтобы сказала, что сейчас вызовет ему такси, и оно будет на всякий случай ждать внизу. Что готова прийти на помощь по первому зову, что бояться нечего, она всегда печется о его благе, она всегда рядом, как в детстве, когда он просыпался среди ночи, увидев страшный сон. – Не знаю, что хочу от тебя услышать.

Астрид засмеялась.

– Ники, дорогой, пожелай мне спокойной ночи. Я тебе доверяю. Выпей чего-нибудь. Все будет хорошо.

Ники открыл дверь спальни, и Роберт улыбнулся. Он чуть сменил позу, и Ники увидел, что его джинсы в верхней части топорщатся, будто тянется к небу шалашик.

– Гонит пургу, – сообщил Ники. Поставил бокал вина на кофейный столик. – Надо ехать.

– Точно? – Роберт погладил пальцем промежность. – Я думал, мы познакомимся поближе, Ник. Мне кажется, у нас отличные перспективы. Начать можем прямо сейчас. – Он чуть подмигнул, и Ники понял – он действует так всегда, и результат почти всегда успешный.

– Да, конечно, спасибо, обязательно. – Ники подхватил рюкзак, прижал к груди и заспешил к лифту.

Лифта не было целую вечность, сердце колотилось так громко, что Роберт, наверное, мог услышать стук из своей квартиры.

Ники проскочил мимо швейцара – по Уэст-Энду гулял ветер. Застегнувшись на все пуговицы, он побежал к Бродвею. Зачем бежать? Можно позвонить Джерри, кому-то из друзей, только для чего? Всю жизнь люди относились к Ники, как к картонной куколке, которую можно одеть, раздеть – эдакая занятная плоская игрушка. От его желаний на самом деле ничего не зависит – он стал актером, потому что у отца в глазах стояли слезы. Стал кинозвездой, потому что ему дали роль. Он танцевал с красотками и целовал их, потому что они были красотки, но главным образом потому, что они, как и он, притворялись, будто свои роли получили заслуженно, будто имели право выбирать. Фотографы знай себе щелкали, вот его рука лежит на бедре у модели, а потом свидание, а потом она стала его подружкой, а потом они расстались, даже не разделив трапезу, даже не узнав, как зовут их братьев или сестер.

Русская баня пахнет солью, тускло блестит, все поверхности пропитаны влагой. Поры Ники раскрылись – шире некуда. Вот она выходит из него – вся злоба, вся его слабина, когда он позволял себе сказать «да», а надо было говорить «нет». В сотый раз перед глазами мелькнуло: он пробкой вылетает из той квартиры, а потом, сквозь пар и жар, привиделось другое: он садится рядом с Робертом и разрешает ему поиграть в картонные куколки. Ники тогда не знал, станет ли он родителем, женится ли и все прочее, однако точно знал другое: если это произойдет, он всегда будет слушать слабый голосок существа, которому дал жизнь, и постарается ответить на все его вопросы – и те, что будут заданы, и те, что стыдно задавать.

Оттолкнувшись от полки, Ники поднялся, наполнил ведро и вылил на себя ледяную воду. Пора идти.

Контракт оказался скромнее, чем она поначалу думала. Венди проглядела его довольно быстро. В кабинете Эллиота они были вдвоем. Вот почему нужна помощница по дому: в придачу к ее работе с неполной занятостью у Венди имелся еще один бесплатный клиент – ее муж. Безусловно, «Бар красоты» предлагал хорошие деньги, лучше, чем любой другой бизнес на Мейн-стрит, однако речь идет об аренде всего на пять лет, с правом возобновления, а рост арендной платы на весь срок не мог превышать полпроцента. За все остальное должен платить владелец участка: уборка снега, кондиционирование воздуха, аренда во время строительства, на которое может уйти до девяти месяцев, – куда больше обычных трех.

– То есть не годится? Так? – Эллиот захлопнул дверь кабинета, чтобы им никто не мешал.

Он сделал карьеру на строительстве домов, фактически же просто управлял бригадами рабочих и супружескими парами, чьи проблемы обычно разруливали архитекторы и дизайнеры по интерьеру. Главные его хлопоты – объяснить клиентам, которые хотят перенести электропроводку и туалеты, что электричество и вода не возникают в стене по волшебству, их надо откуда-то подвести.