— Я не вполне понимаю... Мне странно...

Ренар продолжал смотреть на Элинор с интересом, словно ощущая ее внутреннюю борьбу.

— Значит, давайте поэкспериментируем. Теряете слух? Вам холодно? Хотите спать?

Глаза Элли метались, словно она и сама покорно искала ответ, но не знала, что ей говорить. Ренар протянул к ней обе руки.

— Подойдите ко мне.

Элли вяло подчинилась, приблизившись к магистру почти вплотную и опустив голову.

Мужчина ласково взял ее за подбородок.

— Посмотрите на меня.

Девушка медленно и нехотя подняла голову и встретилась глазами с магистром. В них читалось зарождающееся ликование.

— И последний, контрольный вопрос. Вы согласны сейчас уехать со мной?

Элли покусала губы, словно пытаясь отсрочить ответ.

— Да-а, — слово прозвучало протяжно, как будто девушка сдерживала его до последнего.

Ренар расхохотался.

— Что же вам еще не понятно о себе? От прикосновения железа вы теряете зрение и осязание, рябина делает вас больной, проточной воды вы боитесь, а красная шерсть заставляет подчиняться.

— Откуда вы знаете, что у меня аллергия на рябину? — спросила Элли.

Ренар иронично посмотрел на нее.

— Моя девочка, знать все о истинных ведьмах этого мира — такова моя работа. А вами я уже давно интересуюсь гораздо больше, чем другими. Итак, уже осознаете, кто вы есть на самом деле? Полукровка фэйри и человека.

— У меня есть родители, — попыталась возразить Элинор.

— Я не знаю, в какой грязной хибаре вас растила пара вулгаров, и знать того не желаю. В вас течет фэйрийская кровь, причем темная. И после этого вы готовы оставаться лояльной этой школе, где вам все врали о вас, и отказывать в благосклонности мне? Ведь только я все время давал вам понять, кто вы есть на самом деле. Даже, если методы были немного жестковаты, разве вы в обиде?

— Нет, — против воли прошептала Элли.

— Тогда собирайтесь. Впрочем, что у вас есть такого ценного?

Ренар распахнул платяной шкаф и осмотрел одежду на плечиках.

— Подобное дешевое тряпье вы никогда в жизни больше не наденете.

Он снял с вешалки лазурное платье фэйрийской работы.

— Снимите эту дрянь, что на вас... и наденьте то, что вас хотя бы достойно.

Элли медленными движениями начала расстегивать пуговицы. Губы ее тряслись, но противиться она не могла.

— Почему вы уверены, что во мне кровь темных фэйри? — воскликнула она. — Этого просто не может быть!

— Вы надеетесь потянуть время?

Ренар проследил, как Элинор сняла уже часть одежды и отошел на вторую половину комнаты, отвернувшись от девушки.

— Мне будет гораздо приятней, если вы когда-нибудь так же беспрекословно разденетесь передо мной без этого маленького артефакта на вашей ручке. И к тому же с большим воодушевлением, чем сейчас. Надеюсь, у вас под подушкой не спрятан кинжал, и вы не вонзите мне его в под лопатку. Это было бы слишком мелодраматично. Только сообщите мне, когда будет нужно зашнуровать вам корсет.

Элинор молча одевалась.

— Насчет вашей темной крови, — начал Ренар. — Неужели вы не заметили, что все фэйри, которых к вам допускали, из Неблагого Двора. Кто тут у вас? Ганконер, лепрекон, банши? В лучшем случае подданные лесного короля, вроде пака или альрауна. И ни одного из высших и благих. Почему?

— Потому что они захотели бы навредить мне? — уточнила Элли.

— Вы очень понятливая маленькая мистрис, когда начинаете хотя бы немного стараться. Но дело в том, что я предпочитаю окружать себя именно Благим Двором. Они куда доброжелательнее к людям. А я все же человек, хоть и ведьма. Поэтому вы будете жить там, где я вас поселю и где не позволю появиться светлым представителям древнего народа. Хоть они и подчиняются, согласно пророчеству, этому камню, — он снова крутанул на пальце кольцо, — но я не буду злить их лишний раз. Постараюсь навещать вас так часто, насколько это окажется возможным. Обещаю, что у вас будет все, на что вы покажете своим тоненьким пальчиком, и еще немного больше. От вас же потребуется лишь максимальная привязанность ко мне, на какую вы только способны. Я заметил, что люди вам в целом нравятся.

— Зашнуруйте мне корсет, пожалуйста, — тихо попросила Элли.

Ренар повернулся и подошел к девушке. Она стояла перед ним спиной и слегка вздрагивала. Буквально заставляя себя не тянуть время, магистр затянул шнурки не слишком туго и, не удержавшись, поцеловал обнаженное плечо девушки. Потом обнял и повернул к себе лицом.

— Вот вы и готовы. Что еще у вас есть действительно ценного, кроме еще, пожалуй, Миракля?

— Книги, — ответила девушка.

— Не собираюсь таскать их за вами, — возразил глава Ордена, — я закажу любое издание с переплетом ручной работы и в единственном экземпляре.

Он отпустил девушку и, открыв дверь в коридор, вполголоса сказал:

— Сеймур, спускайся и заводи машину. Дай мне еще минуту.

Ренар вернулся к Элли.

— Слушайте меня внимательно. Сейчас я возьму вас за руку, поведу к воротам, посажу в свой автомобиль и увезу отсюда. И любому человеку или волшебному существу, которого мы встретим, вы скажете, что уезжаете со мной по своей воле и с радостью. Вам все понятно?

— Да, — ответила Элли.

— Вы даже не представляете, от какой участи я вас сейчас спасаю. Надеюсь, со временем вы будете мне искренне за это благодарны.

Ренар крепко взял девушку правую руку, на которую была замотана красная нить, и повел в коридор и вниз по лестнице. Элинор молчала и не сопротивлялась, идя по каменистым дорожкам парка к воротам.

Школьные ворота были открыты, висячие замки висели на многочисленных цепях разомкнутыми, а Сеймур стоял рядом с заведенным автомобилем.

— Сторожа нет, видимо, тоже на стадионе, пришлось все сделать самому, — пояснил он, с любопытством смотря на девушку.

— Обратите внимание, мистрис Элинор, из какого преступного беспредела я вас увожу. Ни порядка, ни дисциплины, — иронично произнес Ренар, готовясь сесть в распахнутый перед ним Сеймуром салон.

— Магистр! — раздался совсем рядом юношеский голос. К воротам, переводя дыхание, подбежал Грэм.

Ренар обернулся, невольно выпуская из руки ладонь Элинор.

— Мастер Драммонд? Боюсь, у меня уже нет ни секунды времени для вас.

— Грэм, я действительно уезжаю по своей воле, — сказала Элли, и Ренар, несмотря на то, что знал причину ее послушания, невольно отметил удивительную искренность