Вот черт…

Мы оба замерли. Реальность все еще уплывала, а голова все еще кружилась. Когда Рик, словно нехотя выпустив мои губы, раздраженно прорычал:

– Да вы там все что, обалдели?

Прошло несколько секунд, прежде чем свет снова загорелся, а мои щеки запылали так, что кажется, краска проступала даже сквозь щедрый слой тоналки с пудрой.

– Извини-извини, – неловко хихикнул режиссер, появившись в поле зрения.

– Я ведь, кажется, предупреждал тебя, чтоб без фокусов! – злобно отчеканил мужчина. – Или ты что-нибудь не понял?

– Просто вы так хорошо… играли… Короче, когда вы не заметили хлопушку и «стоп, снято!», я пришел к выводу, что не буду вам мешать, выключил камеры и дал ребятам знак удаляться…

– Еще раз отнесешься к Эстер как к какой-то шлюховатой второсортной актриске – вырву почки через задницу и заставлю сожрать, – прошипел некромант, злобно сверкнув глазами. – Я понятно изъясняюсь?

– Да-да, прости, не кипятись, – нервно сглотнул режиссер с таким выражением лица, словно понял, что Рик не шутит.

– Вот и замечательно, – сплюнул он, и поднимаясь с кровати, тут же завернул меня в простынь, помогая сесть. – А вы чего таращитесь? – холодно добавил он, выстрелив строгим взглядом в членов съемочной группы. И те, тут же демонстративно начав смотреть куда угодно, кроме как на меня, начали заниматься каждый своим делом.

– Ну можете тогда идти в гримерки, на сегодня мы закончили, – тяжко вздохнул режиссер. – Сцена вышла просто шикарно, так что одного дубля хватит. Увидимся завтра.

– Спасибо. Тогда до встречи, – кивнул Рик, помогая мне встать. И ничего не говоря, провел до моей гримерки.

Оказавшись за дверью которой, я, наверное, начала бы истерично орать, сгорая от стыда, если бы тут же не увидела внутри свою визажистку. Которая без лишних слов начала помогать мне смыть макияж и переодеться.

– Судя по тому, что ты вернулась так скоро, сняли все одним дублем? – подмигнула она, осторожно водя по моему лицу губкой для смывки косметики.

– Да, режиссер оказался доволен.

– Молодец! А ты волновалась, – улыбнулась девушка. – Обычно актрисы, когда им впервые предстоит играть постельную сцену, сильно нервничают, и запарывают дубли десятками. Хотя конечно твой напарник такой красавчик-обаяшка, что играя с таким, наверное обо всем на свете забываешь!

– Ну Рик отличный напарник и очень талантливый актер, – пробормотала я, снова заливаясь краской. И поскольку визажистка как раз умыла мое лицо, то пудра для нее мой румянец, увы, больше не скрывала! Вероятно поэтому она и так весело захихикала.

Одевшись в свою повседневную одежду, я попрощалась и как можно быстрее пошла к выходу со студии. Просто потому, что боялась сейчас встретиться в коридорах с Риком!

Как теперь быть – я даже не могла себе представить. И не только потому, что после этой сцены, после всех его поцелуев и прикосновений я понимала, что теперь не смогу на него нормально реагировать, изображая, будто всего этого не было.

Но и потому, что лежа с ним в постели во время съемок, безнадежно выказала, как сильно его в действительности хочу! Конечно, все можно было бы списать просто на то, что я настолько хорошо вжилась в роль и настолько качественно играла…

Если бы не тот мой жест, с которым я залезла к нему в трусы! Этого, увы, в сценарии не было, и играть такое на камеру мне распоряжения никто не давал. Да что там, о том, что я совершила такую глупость, благодаря накрывавшей нас до пояса простынке, знал только Рик! И как раз он был тем самым человеком, которому однозначно этого знать не стоило.

Только вот увы, теперь мне просто так не отвертеться. Не съехать и не сказать: «Забей, пусть все и дальше будет как прежде!». Если раньше у этого мужчины и были сомнения на счет того, что меня к нему тянет, то теперь этих сомнений не осталось от слова совсем.

Да-да, не стоит забывать, что и сам он при съемках этой сцены изрядно завелся! Как ни крути, бетонный столб в его боксерах был более чем красноречив. Только вот я, увы, была не маленькой девочкой и прекрасно понимала разницу между «любит» и «хочет». Так что не строила лишних иллюзий, четко осознавая: даже если ты заводишь мужчину, и у него на тебя штык поднялся, это еще не значит, будто у него на тебя какие-нибудь планы, намерения или еще что-нибудь в этом роде, выходящее за пределы спальни в конкретную ночь. А от мысли, что стану для него просто развлечением, от которого потом отмахнуться, становилось очень больно в груди.

Едва войдя в свою квартиру, я тут же побежала в душ, надеясь, что он поможет мне взбодриться, прийти в себя и вымыть из головы все лишние, ненужные и даже опасные для меня мысли. Только вот увы, не помогло! Перед глазами все еще был Рик, в памяти – его прикосновения и поцелуи, а по телу от одного лишь воспоминания раз за разом проносилась волна искристой дрожи.

И как мне теперь быть? Что делать? Как смотреть ему в глаза завтра на площадке? Как вообще теперь разговаривать с ним после этого?

Понимая, что руки просто дрожат, я уселась на кровать, обхватив собственные плечи…

Как вдруг услышала звонок в дверь.

Странно. Кого это принесло так поздно?

Неровным шагом я прошла в прихожую и осторожно спросила:

– Кто там?

– Это я, – прозвучал в ответ голос Рика.

Что?

Ох черт…

Почему он пришел? Зачем?

А я ведь даже обрадовалась, что мне удалось улизнуть со студии, так с ним и не встретившись. Тем самым, после всего произошедшего на съемках, получила время хотя бы до утра, чтобы собраться.

Но теперь он здесь! И наверное, мне лучше было бы не открывать, а вместо этого побежать в комнату и забиться под кровать.

Только вот прежде, чем разум подал мне такую замечательную идею, рука сама потянулась и открыла дверь, за которой в самом деле стоял Рик.

– Я люблю тебя, – не медля, заявил он… и прижав меня к себе, поцеловал!

Я едва не свалилась в обморок. Ноги совершенно не держали меня, а тело ощущалось, словно у тряпичной куклы. Поэтому не упала я лишь благодаря некроманту, крепко державшему меня в своих объятиях.

Единственное, что я физически способна была делать, это отвечать на его поцелуй, испуская тихий стон. Который был красноречивее любого ответа.

Подхватив на руки, словно принцессу, Рик захлопнул дверь ногой и понес меня в комнату, где тут же положил на кровать и навис надо мной, продолжая целовать.

Мы ведь… уже не на съемочной площадке. И это больше не роль, не сцена, не сценарий. Его слова нельзя объяснить сюжетом, а у меня нет оправданий тому, что я так жадно целуюсь с ним, срывая с него одежду.

Так неужели… он в самом деле это сказал?

Мне не послышалось?