Да уж, спокойствие... Его я не ощущала с тех самых пор, как мужчина впервые переступил порог моей квартиры.

– Я согласна на ужин, – уверенно произнесла я после нескольких секунд раздумий. – Но, так как ты предложил выбрать что-то на свой вкус, я бы предпочла что-нибудь из итальянской кухни.

– Хорошо, – кивнул Глеб. – А дети?

– Макс и Надя обожают курицу. А Мария Гавриловна – пирожные, но вечером мы ее тревожить не станем, а чай с вкусняшками выпьем сейчас.

Глеб расплылся в обворожительной улыбке победителя.

– Тогда до вечера?  – он опустил голову к Наде. – Малышка, пойдешь к маме?

Надя протянула ко мне маленькие ручки и обняла меня за шею.

Глеб вернулся в гостиную ровно на пару секунд, чтобы попрощаться с Марией Гавриловной и Максом, затем надел свои ботинки и, бросив на меня свой теплый, чарующий взгляд, произнес:

– До вечера?

– Да… – я уставилась на него с нескрываемым изумлением. 

– Оставьте мне одно пирожное. Обожаю сладкое… – он сделал паузу, чтобы подчеркнуть двусмысленность произнесенных слов. – И десерт тоже.

Мужчина закрыл за собой дверь, а я с Надюшкой на руках подошла к стульчику, на который часто усаживала крошку, чтобы обуть ее, и села на него сама, прижимая дочь к груди. Утром, пока добиралась на автобусе до метро и смотрела на красивые, в странных и причудливых завитках узоры на стекле, который оставил мороз после вчерашнего дождя, вдруг осознала, что давно не радовалась мелочам. Не было времени остановиться и насладиться моментом или красивой картиной городского пейзажа. А когда последний рад я ездила, к примеру, в свой любимый Петергоф? Все куда-то бежала, торопилась, хотела успеть и даже сейчас, когда сомневалась насчет ужина и вечера с мужчиной, в этом самом моменте неуверенности была своя толика шарма. Эти зарождающиеся чувства и интерес к Булатову уже давно были особенными для меня ощущениями. Я давно не испытывала такого сильного внутреннего подъема и желания кому-то отдавать частичку себя. Кому-то другому, кроме детей...

Я пригласила Марию Гавриловну на кухню, разложила пирожные на тарелке и вскипятила чайник. Мы сидели с ней за столом, как два близких человека, и я рассказывала женщине о своих планах на ближайшие время. Огорошила ее новостью, что договорилась с Ольгой Романовной и записала ее к хорошему кардиологу. Наша бабушка часто жаловалась на сердце, и я решила прислушаться к словам Глеба. Мария Гавриловна помощь приняла и вытерла мокрые дорожки с лица, смотря на меня благодарным взглядом.

– Я знаю, ты просила меня не трогать эту тему, но я должна сказать… Андрей был хорошим парнем и мужем, но сейчас ты напрасно отталкиваешь от себя Глеба...

– Я никого не отталкиваю, – заметила я, помешивая ложкой остывший чай, думая о мужчине и своих чувствах к нему.

– А знаешь, что он сегодня у меня спросил? Соглашусь ли я переехать с вами в Москву, когда ты скажешь ему да, представляешь? Ух, какой решительный!

Я закатила глаза и мои губы сами собой растянулись в усмешке.

– Мария Гавриловна… Я не исключаю такой возможности, что когда-нибудь скажу ему да, но пока что… я его почти не знаю. Вот совершенно. В девятнадцать лет броситься в отношения и брак, как в омут с головой, это, допустим, не так страшно, но сейчас... Как я могу соглашаться на такие вещи с детьми на руках? Я не против того, чтобы мужчина был рядом, и мы постепенно узнавали друг друга. Я хочу, чтобы Макс к нему привык. Но меня эта настойчивость с его стороны настораживает и наталкивает на мысли, что что-то здесь не так...

– Возможно, ты и права, Ксюша… 

– Я уже не в том возрасте, чтобы верить в сказки про принцев. Да и сама я далеко не принцесса.

– Отнюдь!  Ты очень женственная и красивая, мягкая и нежная… – осыпала меня комплиментами старушка. – Ты настоящая мать. И эти качества в тебе его очень привлекают!

– Именно! Я мать в первую очередь. Но я уже сказала ему и повторю вам: я не запрещаю ему приходить, ухаживать, заботиться о нас. Но чтобы решиться на что-то серьезное, а тем более, переехать к нему, нужны веские причины. И я таких пока не нахожу.

Мария Гавриловна тяжело вздохнула и ласково мне улыбнулась.

– Главное, чтобы он вас не обижал. Для меня это самый страшный сон после всей недавней истории с Игнатом...

– И для меня тоже. Поэтому я бы хотела узнать человека получше. Ведь я совсем ничего о нем не знаю!

– Ну правильно, деточка. Все правильно ты рассуждаешь. Пойду-ка я полежу немного, а то замаялась что-то, а вы уж позовете, если вдруг нужна будет помощь.

– Мы уже с вами договорились на послезавтрашний вечер. Так что беспокоить вас я сегодня точно не стану, – заверила я старушку и похлопала ее по морщинистой ладони.

Я испытывала теплые чувства к этой женщина, которая отвечала мне взаимностью и переживала за нас с детьми, как за своих родных.

Уложив Надю спать, я успела немного прибраться в квартире и приготовить салат. Макс играл на приставке в своей комнате, а я, закончив с делами, подошла к холодильнику и заглянула в календарь, который висел на дверце. До праздника оставалось всего ничего, и я не знала, что еще случится в нашей жизни с детьми в ближайшие дни. Мне хотелось надеяться, что ничего плохого нас не ждало. От мыслей меня отвлек звонок на мобильный. Я улыбнулась, увидев имя Глеба, а сердце сильнее забилось в груди. 

– У нас все в силе?

Я услышала глубокой мужской голос на том конце связи, и от осознания, что мы скоро с ним увидимся, вдруг ощутила все тот же странный трепет. Мне нравилось проводить с ним время: он оказался не только горячим и страстным любовником, но еще хозяйственным мужчиной и живым собеседником.

– Да, все в силе, – бодро отозвалась я. – Я приготовила салат, пирожные к чаю остались... Ждем!

Повисла