Двор Отца Темзы как раз и собрался на лугу у источника. Мы услышали его еще прежде, чем увидели. Ревели дизельные генераторы, звенели стальные каркасы шатров, из динамиков гремела музыка на низких частотах. Орали громкоговорители, визжали девчонки, лучи неоновых фонарей метались между древесных стволов. В общем, слышался классический шум отдаленного ярмарочного лагеря. Мне вдруг вспомнился далекий-далекий день из детства. Были банковские каникулы, и отец вел меня за руку. В другой руке я сжимал драгоценную горсть фунтовых монет. Конечно же, этих самых монет почти ни на что не хватило.

Оставив «Ягуар» на обочине, мы пошли пешком. Над кронами деревьев виднелась верхняя часть карусели. А еще такая штука, где тебя фиксируют на конце длинного каната и надо прыгать с большой высоты (никогда не понимал смысла этого аттракциона). Ручей уходил в трубу под современной бетонной насыпью. По ней, судя по следу, недавно проезжали тяжелые грузовики. Через пару минут мы вошли под сень деревьев.

Пройдя их полосу и оказавшись снова на открытом месте, мы тут же увидели первые фургоны. Большинство из них были старые, с продавленными крышами и идиотскими узкими дверцами. Но было и несколько современных, обтекаемой формы и с продольными «гоночными» полосами по бокам. Позади скопища газовых баллонов, шезлонгов, растяжек и спящих ротвейлеров я даже заметил подковообразный торец деревянной цыганской повозки — раньше я думал, такими только туристов завлекают. Казалось, все фургоны припаркованы где попало, но потом я, к своему изумлению, заметил, что их расстановка имеет некую схему. Казалось, вот-вот пойму, какую именно, — но никак не мог. Во всяком случае, граница у лагеря уж точно была, и ее, несомненно, охранял крепкий коренастый дядька, стоявший у открытой дверцы своего фургона. У него были черные густые волосы, давно не мытые, а еще длинные баки — такие носили в конце пятидесятых, когда мой папа играл вместе с Тедом Хитом. К стенке фургона было прислонено ружье двенадцатого калибра — явно приобретенное без лицензии.

Мы как раз шли мимо.

— Добрый день, — поздоровался Найтингейл, не замедляя шага.

— Добрый, — отозвался дядька.

— Хорошая погода сегодня, — заметил Найтингейл.

— Да, похоже, весь день будет ясно, — согласился обладатель ружья. В его речи сквозил акцент — ирландский либо шотландский, я не понял точно, но определенно какой-то кельтский. По загривку у меня забегали мурашки. Лондонская полиция такие места обычно посещает в сопровождении опергруппы, снаряженной для борьбы с уличными беспорядками, — иначе жители лагеря решат, что их недостаточно уважают.

Жилые трейлеры образовывали полукруг в центре собственно ярмарки. Эти монстры ярмарочных площадей ревели и сигналили, из чьей-то магнитолы неслась «I feel good»[25]Джеймса Брауна. Каждый коп в Англии знает, что все ярмарки всегда устраивает Гильдия ярмарочников — организация, объединяющая несколько семей. Они так тесно связаны, что уже, можно сказать, образовали самостоятельную этническую группу. Их фамилии написаны на боках грузовиков, выведены на рекламных щитах. На оградах я насчитал как минимум шесть фамилий, еще примерно столько же попалось мне на глаза, пока мы шли через ярмарку. Похоже было, что на весеннем празднике в Трусбери-Мид все без исключения семьи ярмарочников представили свои аттракционы.

Мимо в вихре смеха и струящихся по ветру рыжих локонов пробежала ватага тощих девчонок. Их старшие сестры демонстративно разгуливали в ультракоротких шортах, лифчиках от купальников и сапогах на высоких каблуках. Сквозь клубы сигаретного дыма и ресницы, удлиненные с помощью туши «Макс Фактор», эти девы внимательно наблюдали за парнями постарше. Последние, стремясь скрыть неловкость, вели себя нарочито грубо и с показным равнодушием проходили мимо каруселей и других аттракционов. Их мамы в это время работали в киосках и балаганах, разрисованных аляповатыми портретами кинозвезд прошлого десятилетия и увешанных плакатами и объявлениями. Было похоже, что все катались на каруселях и угощались сахарной ватой совершенно бесплатно. Очевидно, именно поэтому здешние дети выглядели такими счастливыми.

Сама ярмарка располагалась полукругом. В центре стоял грубо сколоченный кораль — такие, бывает, показывают в вестернах. Внутри него и находился собственно исток великой и могучей Темзы. Выглядел он как обыкновеннейшая лужа, в которой плавали утки. А снаружи, прислонившись спиной к брусьям загона, возвышался Отец Темза собственной персоной.

В Трусбери-Мид раньше стояла статуя Отца Темзы. Потом ее перенесли в Лехлейд — тамошний приток реки выглядит несколько внушительнее. У Батюшки была окладистая борода, как у Уильяма Блейка. Он сидел на своем постаменте, положив на плечо лопату. У ног его стояли бочонки и перетянутые бечевкой свертки — плоды мануфактурного производства и торговли, существующих за счет реки. Даже я заметил, что есть в этом образе что-то древнеримское. Поэтому в принципе не ожидал, что вживую Отец Темза будет похож на свою статую. Однако все-таки думал увидеть кого-то попредставительнее человека, облокотившегося на ограду.

Невысокого роста мужчина, с крючковатым носом и кустистыми бровями, выделявшимися на узком лице. Лет ему было, похоже, немало — на вид не меньше семидесяти, однако он был крепкий, жилистый. Во всех движениях чувствовалась какая-то нутряная, глубинная энергия; ясные серые глаза блестели. Одет он был в старомодный, несколько выцветший черный костюм. Двубортный пиджак расстегнут, являя миру красный бархатный жилет. Из одного его кармана свешивалась медная цепочка часов, а из другого выглядывал краешек аккуратно сложенного носового платка, ярко-желтого, словно весенний нарцисс. Из-под потрепанной фетровой шляпы свисали неряшливые седые пряди. В зубах он держал сигарету. Опершись спиной на ограду, он одну ногу поставил на нижнюю штакетину. Не выпуская сигареты изо рта, Отец Темза беседовал с приятелем — одним из нескольких таких же неестественно бодрых стариков, которые тоже стояли, прислонясь к ограде. Он периодически указывал рукой на лужу и крепко затягивался своей сигаретой.

Когда мы подошли ближе, он поднял взгляд. При виде Найтингейла нахмурился, затем посмотрел на меня. И я ощутил, как меня буквально охватывает, увлекает мощная харизма его личности, суля выпивку и развлечения, прогулку поздним вечером домой из паба, тепло очага и общество дам легкого поведения. Хорошо, что я к этому времени уже успел пообщаться с Мамой Темзой и знал, что к чему, иначе тут же подошел бы и предложил ему содержимое своего кошелька совершенно безвозмездно. Подмигнув мне, Отец Темза полностью переключил свое внимание на Найтингейла.

Он поприветствовал его на каком-то странном языке — гэльском или валлийском, а может, вообще на древнем кельтском диалекте доримской эпохи — кто его знает. Мой наставник ответил на том же языке, я же подумал: не придется ли мне учить еще и это наречие? Компания стариков потеснилась, чтобы Найтингейл тоже мог опереться на ограду. Но подвинулись они так, чтобы мог встать только один человек, это сразу бросилось мне в глаза. Найтингейл встал рядом с Отцом Темзой, они обменялись рукопожатием. Найтингейл со своим ростом и солидным видом смотрелся как поместный лорд среди простолюдинов, однако Отец Темза рядом с ним отнюдь не выглядел приниженным.