сменил гнев на милость, все простил и забыл – и даже тот факт, что до даты вылета остается всего ничего, а Иванова до сих пор, похоже, топчется на месте, его не злит. Какой он хороший, добрый, отзывчивый человек…

Кстати, о хороших и добрых.

Вот я телятина!

Глава 33

Когда я домчалась до дома, было около нуля часов.

Понятно, почему я вежливо отклонила предложение Гарика переночевать у него в кабинете на «диванчике» – видала я этот гроб с клопами – и тем более у него дома. Непонятно, почему бы мне сразу не метнуться на конспиративную квартиру, вряд ли умница Роман оставит чужие ключи в почтовом ящике или тем более под ковриком!

Однако, подняв глаза, я не без удивления увидела, что в окне горит свет, а присмотревшись к припаркованным машинам, узрела и Романов «Мерседес».

«Тэкс. Это мы в отчет для Риммы включать не будем. В любом случае мне не придется ночевать абы где».

Поднявшись на этаж, я позвонила, дверь открыл господин Озолиньш собственной персоной – в трениках, майке и с пиратским платком на голове – веселый и деятельный. В квартире гремел какой-то элеваторный рок, и приходилось лишь догадываться, что по этому поводу думают соседи.

Он жизнерадостно отсалютовал валиком:

– Привет! Я тут увлекся немного.

– Что?! – переполошилась я, врываясь в квартиру.

О! Выяснилось, что вся квартира, то есть в самом деле вся, за исключением санузла, вся была освежевана, загрунтована, чуть ли не утянута в корсет – даже углы были выровнены. Работа была проведена колоссальная, но, что самое странное, все было проделано с минимумом мусора и грязи.

Несмотря на нервы и усталость, несмотря на то, что мне казалось, что сегодня я не смогу уже удивляться, я была просто поражена.

– Я хорошую грунтовку брал, – извинялся Роман, – пахнуть не будет, не бойся.

– У меня обоев столько нет, – машинально заметила я, чтобы хотя бы что-то сказать.

Он замялся.

– Танечка, ты только не обижайся. Я купил кое-что, может, тебе понравится. Если нет, то ничего страшного.

Роман развернул рулон, потом второй – я на секунду ослепла. Без сомнения, это были единственно возможные варианты одеяний для моих прихожей и кухни. Мне даже немедленно захотелось войти и испить кофейку в хорошей компании.

Однако времени-то сколько!..

– Сейчас уберусь, – немедленно пообещал Роман, – если можно, под душ только слажу?

– Конечно, о чем речь, сейчас полотенце дам.

Пока он смывал трудовые пот и грязь, я, еще полюбовавшись на проделанную работу – все просто великолепно! – отправилась на кухню. На столе продолжал распевать песни смартфон, на плите присутствовала сковорода, в которой так аппетитно благоухало мясо, тушенное в сметане, что я ощутила себя обязанной уничтожить как минимум половину из представленного в посуде.

– Приятного аппетита, – пожелал Роман, вываливаясь из душа уже при полном параде.

– Спасибо, – невнятно отозвалась я.

– Ешь, ешь, я специально и на твою долю делал. Ну все, я полетел. Ключи положил в прихожей, если что. Черкани, как будет время, где-то через сутки можно клеить.

Я его остановила:

– Все-таки подожди, так нельзя, давай я тебе хотя бы часть отдам.

– Оставь меня в покое, – попросил он нетерпеливо, – что случилось с традиционным славянским духом добрососедства? Я люблю это занятие, у меня есть свободное время, а ты, стало быть, стремишься лишить меня удовольствия? Нехорошо, не по-товарищески. Давай извиняйся, – потребовал он, указав на щеку.

Я покорилась.

«Какой удивительный, замечательный у него одеколон», – мелькнуло в тумане мыслей, и лишь когда разум вернулся на престол, сообразила, что это благоухает мой собственный, старый, поднадоевший гель для душа.

Послав уже с порога традиционный воздушный поцелуй, Роман удалился, грохоча ботинками по лестнице.

В окно я видела, как он оживленно и с редкой экспрессией – вполне очевидно – врет и оправдывается в трубку.

«Да пошел ты», – подумала я и пошла доедать то, что на сковородке.

Утоляя законный голод мяском – удивительно нежным, тающим во рту, – я подбивала итоги сегодняшней спецоперации.

Что ж, в целом неплохо, за исключением того, что никаких следов убийцы покамест нет. Если, конечно, не считать Ольгиных шарад. Кстати, совсем забыла о них.

Покопавшись в телефоне, я снова нашла вирши покойной, перечитала и подивилась. Вычерчивая на листке бумаги их имена, я еще раз убедилась в том, до какой степени точно выхвачены характерные особенности друзей-приятелей.

За исключением Рамзана Исламова – удивительно, но получается, что ему-то Ольге совершенно нечего было предъявить, за исключением того, что он сделал выбор в пользу более умной – и в целом более красивой – девушки. По крайней мере, наличие многочисленных тараканов в голове на Майином лице не читалось. Для человека, с детства находившегося в психотравмирующей – и это мягко сказано – ситуации, она вполне гуманна и добра, в отличие от Ольги, в целом просто бесившейся с жиру, если называть вещи своими именами. Хотя, конечно, замечание про рога и хвост применительно к Майе после общения с нею уже не кажется пустой метафорой.

Личная трагедия Ирины тоже выхвачена пусть и издевательски, но весьма точно. Ну а портрет готового маньяка Вознесенского так просто набросан простыми, но точными штрихами… как это тут, ах, вот: «скотина двуличная // Под двумя именами». По поводу «двуличной» можно поспорить, у юноши явно даже не биполярное, три-, четыре– и более полярное расстройство психики, и я бы на месте Ирины сто раз подумала бы, прежде чем с ним иметь дело. Да и имен, точь-в-точь как у прародителя зла, легион, а уж никак не два. Алик, Александр, Алексей, и, если переходить границы, Али, Аллен, Ал (Эл) и прочая, прочая…

Завибрировал телефон: Роман сообщал, что благополучно добрался, получил «по шапке», желает доброй ночи и свежей головы с утра. Шутник, однако! Римма-то Алексеевна, по ходу, просто святая женщина.

Страшно представить себе, как я буду ей излагать все произошедшее. Просто пуля в висок.

«Пуля! Спасите!» – возопила я внутренне и кинулась в комнату. Сумка! Где