— То есть тебе поболтать захотелось, и ты решила поднять из могилы подругу? Нормальный подход. Далеко пойдешь! — Ленка встала напротив Насти и уперла руки в бока.

— А ты что, жизни меня учить пришла? — Настя тоже подбоченилась.

— Жизни тебя пусть твоя тетка учит. Она ж тебе бабку призвала в помощь. Что, думаешь, я не знаю? — с вызовом сказала Ленка.

— Глазастая какая. Это наши семейные дела. В них не лезь! Иди вон на кладбище сходи, поищи себе сиротливую душу и ее спасай. — Настя стала теснить Ленку к выходу.

— Вот этим и занимаюсь. Отпусти Наташу! — та не сдавалась.

— Так она сама к Макару привязалась. Я только позвала, а уж они сами сцепились — водой не разольешь. Видать, у Макара-то за душой грех большой. Так что, подруженька, тебе надо — ты деда Макара и исповедуй. А потом отпускай свою Наташку.

— Зря ты так, Настя! Думаешь, можно вот так поступать и жить дальше счастливо? — Ленка загородила собой ошарашенного Макара и вперилась в глаза Насте.

— А ты мне не угрожай! У нас с тобой договор был: ты ко мне не суешься — и я тебя не трогаю. Ты договор нарушила. Так что добра от меня не жди. — Настя указала Ленке на дверь.

Дед Макар, который все это время слушал их разговор ушами Наташи и смотрел глазами Наташи, тоже поднялся с места.

— Так, я, конечно, не много из вашего разговора поняла, но от слов про ведьму меня что-то стало укачивать. Настя, так это что, правда?

— Правда! — огрызнулась Настя.

— Так, подруга, мы с тобой когда из-за моего поступления на психолога поссорились, ты какие-то слова прошептала. Я не разобрала. И еще вслед мне крикнула: «Хорошей дороги!» Настя, что это было-то? — вспомнила Наташка.

— Да, прокляла я тебя! Прокляла! Ты и попала под машину, — очень обыденно и без малейшего сожаления призналась Настя.

Ленка была безмерно рада, когда оказалось, что и баба Валя, и Володя стоят прямо у двери на крыльце Строгановых.

У Наташки после услышанного началась настоящая истерика. Одно дело, когда рыдает и лезет в драку молодая девчонка, тонкая и легкая, словно перышко, и совсем другое, когда это взрослый мужчина с сединой в волосах и приличным пузом.

Володя едва смог удержать Макара, когда тот кричал Наташкиным голосом, что выцарапает Насте глаза.

Кое-как вытащив старика на улицу, усадили его на лавку перед Настиным домом. Идти он не мог — его шатало от всего пережитого. Наташка рыдала в нем еще минут пять или десять, потом внезапно затихла.

Макар посмотрел на присутствующих непонимающими красными от слез глазами, а потом схватился за сердце.

— Ох, Валька! Давит как! Староват я для таких приключений.

— Скорую вызываем? — сразу потянулся к телефону Володя. — С сердцем шутки плохи.

— Да нет, Володь, не надо врачей. Если это опять начнется, они ж меня в дурку сдадут, а я и помру там.

— Ох, Макарушка, — заплакала баба Валя, — за что же это все на нас с тобой свалилося?

Макар взял жену за руку, посадил рядом с собой на лавку и обнял за плечи.

— Права эта ведьма. Не нам с тобой это свалилось, а мне. И грех есть у меня, за который расплачиваюсь.

— Да какой грех? Какой грех? Что ты городишь?

— Тише, баба моя, тише. Молчи, пока рассказываю.

И дед Макар начал каяться.

Почти двадцать лет назад, когда были они с Валей еще молодые, лет по сорок с гаком, случилась у бабы Вали незапланированная беременность. Она уже и не ждала. Сын взрослый, в институте учится, а тут на тебе — задержка с «красными делами» приключилась.

Валя уже решила, что это климакс, пошла к врачу. А тот ей и сообщил радостную новость, что будет у них еще один ребеночек.

Новость эта Макара с Валей не обрадовала. Они считали себя старыми для детей, да и с деньгами было не очень — все отдавали сыну на учебу. Ну куда им еще младенца? Скоро уж внуки пойдут, а тут… «Позор на всю деревню!» — говорила Валентина. И все же записаться на аборт рука у нее не поднялась.

Доносила беременность до третьего месяца легко и просто, словно ее и не было. А потом ей назначили стандартное обследование, которое показало: ждут они девочку, и велика вероятность, что родится она с большими проблемами со здоровьем. А еще вероятнее — будет дауном. Как объяснил врач, так бывает, если оба родителя уже немолоды — «генетический сбой».

Эта новость подкосила Валентину. Она рыдала целыми днями, не в силах принять диагноз. Начала стесняться своего растущего живота, совсем перестала выходить из дома.

«Она хоть и больная, а живая! Не могу я взять грех на душу, не могу убить ее. А как жить дальше, не понимаю», — плакала Валя, говоря о дочери.

Макар молчал. Он смотрел, как растет в жене смертная черная тоска, как вынимает из нее все соки. Как Валя перестала есть, как редко встает с постели, как жадно целует сына в лоб, словно прощается.

«Утоплюсь», — сказала как-то Валентина, отказавшись от каши, которую он сварил для нее собственноручно.

Макар ударил по столу кулаком так, что Валя вздрогнула. Потом оделся и вышел на улицу.

Куда он ходил и где был, Валя до сегодняшнего вечера не знала. А теперь дед Макар признался, что в тот день он пошел к матери Насти Строгановой. Дарья была в расцвете лет и сил. Дала ему какой-то отвар и велела по чуть-чуть подливать жене в чай. Что он потом и делал три дня подряд. И Валентина пила, не догадываясь, что любимый решил избавить ее от мучений.

На четвертый день у Вали началось кровотечение. Ее забрали на скорой, и появилась на свет мертвая девочка. Как сказали эскулапы, совершенно здоровая и совсем не даун. Но по неизвестной причине материнское тело ее отвергло.

Трупик муж с женой забрали домой и самовольно похоронили в безымянной могилке на кладбище. О своем горе никому не рассказывали.

Когда дед Макар закончил свою историю, рыдали все — и баба Валя, и Ленка, и Володя украдкой смахивал подкатившую слезу.

Старики обнялись. Макар повторял, уткнувшись ей в плечо:

— Прости меня, прости дурака!

А баба Валя шептала мужу ласковые слова:

— Ты не виноват, мой хороший, не виноват! Это я тебя заставила. Я же счастлива была, когда меня в больницу с кровотечением увозили.

— Господи! А и правда легче, — вздохнул полной грудью дед Макар. — Покаялся тебе и хоть дышать могу.

Ленка улыбнулась. Ей