появление на празднике может вызвать такую реакцию, — значит… Значит, сама не против. И вероятно, он ей нравится.

А Володя давно ни на кого, кроме Лены, не смотрел, но отчего-то не решался проявлять интерес более настойчиво. Что-то в ее взгляде настораживало его, рождало смутные сомнения. Казалось, пока они молчат о взаимной симпатии — все хорошо, но если облечь эту симпатию в слова или поступки, то все разрушится и Ленка от него отвернется.

Это было похоже на первую юношескую влюбленность, хрупкую, как хрустальный сосуд, наполненный несбыточными мечтами. Володя удивлялся сам себе. Взрослый, опытный мужик, все в жизни повидавший, с работой, которая давно должна была убить в душе всю романтику. И вот — ловит бабочек в животе, когда видит эту девчонку.

Ленка не всегда работала на заправке в ночные смены: бывало, что выходила и днем. Если дела на службе позволяли, вечером Володя забирал ее на своей машине и отвозил домой. Так было и в этот раз.

Он вышел из авто и открыл дверцу со стороны пассажира:

— Добро пожаловать домой, Елена Прекрасная, — улыбнулся он, подавая ей руку.

Лена вышла, зябко кутаясь в осеннее пальто и оглядываясь на теплые родные окна. Сентябрь выдался холодным и пасмурным.

— Может быть, все-таки сходим как-нибудь в кино? — рискнул Володя. — Говорят, молния два раза в одно место не бьет, возьмем такси. Я угощаю.

— Ты про аварию, в которую мы попали, когда поехали в кафе? — Ленка улыбнулась, но, как показалось Вове, натянуто. — Я уже почти забыла, не переживай.

«Вопрос про кино она проигнорировала. Но, с другой стороны, не отказала ведь. А может быть, просто считает меня слишком старым? Все-таки почти пятнадцать лет разницы», — пронеслось у него в голове.

— Ой, смотри, Володь, что это?

Он обернулся и обалдел от зрелища, которое им открылось.

Из соседнего дома на улицу вышел дед Макар, шестидесятипятилетний муж бабы Вали. На тонкие, кривые старческие ноги были натянуты черные капроновые колготки, поверх которых красовалась джинсовая мини-юбка. Вместо привычной телогрейки широкую дедовскую грудь прикрывала женская блузка — судя по фасону, взятая в шкафу у невестки. На плече висела ее же сумочка.

— Ленка, привет! — помахал Макар оторопевшей соседке. И Лена увидела, что ногти у деда намазаны красным лаком.

— О, а это кто? Что-то я его раньше не видела. Познакомишь? — сказал Макар, заприметив Володю.

В следующую секунду из калитки вылетела соседка баба Валя.

— Батюшки! Позор на мои седины! Макар! Ты куда? Стой! Господи, за что мне это наказание! Ленка, звони, звони!

— Куда? — Ленка, как и Володя, смотрела на происходящее огромными глазами и ничего не понимала.

— Пожарным! В скорую! В МЧС звони! А лучше сразу в дурку! Но я телефона не знаю. Спятил совсем ведь! Спятил дед мой на старости лет!

Услышав крики, Макар обернулся.

— Это вообще кто? — выдал он хриплым басом.

— Кто? Я — кто? Всё! Дожили! Жену узнавать перестал!

От абсурда происходящего Володю начал душить смех. Он понимал, что у деда Макара что-то случилось с головой и это, похоже, серьезно. Но поделать с собой ничего не мог.

— Баб Валь, он пьяный, что ли? — спросила Ленка.

— Ох, доченька, если б пьяный! Не пил. Давно уж не пил. Врача надо! Может, это инсульт?

Баба Валя была белая как мел, глаза на мокром месте. Но Володя уже не мог сдерживаться, он показал соседке телефон — мол, пошел звонить, — сел в машину, где расхохотался в голос.

В стекло постучала Ленка.

— Ты, надеюсь, еще никуда не звонил? — спросила она его очень серьезно.

— Так точно, не успел. Прости. Но это очень смешно! — Володя продолжал хихикать, как ребенок.

— Да уж… Главное, не звони никуда.

— Почему?

— Он не сошел с ума. В нем мертвец.

Кое-как, где уговорами, а где угрозами, деда Макара удалось увести обратно в дом и усадить на диван в кухне.

— А зеленый чай есть? — спросил Макар, манерно закидывая ногу на ногу и вызывая новую порцию охов и ахов у бабы Вали.

— Баб Валь, не переживайте, налейте чай, какой есть. Сейчас разберемся, — попыталась успокоить соседку Лена.

— Тебя как зовут-то? — обратилась она к Макару.

— Ну ты, Ленка, зазналась! Или не узнала? Что, похорошела я?

Лена пожала плечами.

— Наташка я! Наташа Кошкина. Одноклассницу забыла! Эх ты! Не так уж и много лет прошло со школы! — Макар осуждающе покачал головой.

Володя обратил внимание, как Лена побледнела.

— Да, Наташ, прости. Дела, замоталась. И ты… изменилась.

— Что? Наташа Кошкина? Так она же померла! — ошалело посмотрела на мужа баба Валя и хлопнулась в обморок.

А дед Макар внезапно сменил позу на более привычную для больных суставов, по-стариковски откашлялся и удивленно захлопал накрашенными ресницами:

— Что тут происходит? Валька! Ты чего на полу разлеглась? Вставай, чайник на плите свистит.

* * *

Родители Наташи Кошкиной жили на соседней улице, недалеко от школы.

Ленка проучилась с Наташей в одном классе все одиннадцать лет, но подругами они не были. Через месяц после выпускного Наташу сбила машина. Водитель скрылся и найден не был. Хоронили девчонку всей школой.

С тех пор и до сегодняшнего дня Наташина мама, тетя Люба, носила только темное, словно вдова.

Когда Ленка решила сходить к ней поговорить, та открыла дверь в коричневом мешковатом платье, на ногах потертые калоши, под мышкой — истрепанный веник.

— Здравствуй, Леночка. Какими судьбами к нам?

Голос у тети Любы был ласковый, взгляд добрый. Она, видимо, занималась уборкой, но сразу же предложила выпить чаю, поставила на стол свежую пастилу.

— Вот, бери смелее. Таточка моя очень это угощение любила, я теперь из сладкого только пастилу и покупаю. В память о дочке.

— Спасибо, теть Люб. А Тата — это вы так Наташу называли?

— Ну да… Ната, Тата. Домашнее имя такое, — улыбнулась тетя Люба. — Так ты расскажи, как дела твои? Учишься? Или работаешь? В деревне говорят, ухажер у тебя появился солидный.

— Ой, теть Люб, я на заправке работаю, которая на повороте к нам стоит. А с учебой… Да ПТУ окончила — и хватит пока.

Ленка судорожно думала, как подступиться к разговору, как вызнать у тети Любы поподробнее, что случилось с Наташей, что может держать ее душу на этом свете. Задавать вопросы в лоб было страшновато.

— Хорошо, что ты зашла, Леночка. Смотрю на тебя, и сердце радуется. А моя Татка тоже, наверное, отучилась бы сейчас, диплом получила.

— А на кого она училась? То есть… училась бы. — Лена отхлебнула чаю.