– Зачем?

– Чтобы на природе свежим воздухом подышать и ни от кого не зависеть.

– Я склонна с тобой согласиться, – серьёзно проговорила Мирослава, – а ты не подскажешь мне, как найти дачу Софьи Михайловны?

– Я бы и рад вам помочь, – по-взрослому ответил подросток, – но адреса их дачи я не знаю.

– А ваша бабушка? – с надеждой спросила Мирослава.

– Так ба ещё в том месяце укатила, как она сказала, в Ленинград, – и добавил, как бы извиняясь за бабушку: – Всё никак она не привыкнет называть город Питером.

– Вернётся она не сегодня и не завтра, – обронила Мирослава.

– Это уж точно, – подтвердил подросток, снова перейдя на бас, – у неё там племянница с мужем и двойняшками, так что они бабушку скоро не отпустят.

– Спасибо большое, – проговорила Мирослава.

– Так не за что, – подросток потоптался на месте и посоветовал: – А вы вечером приходите. Федя часов в шесть уже дома. Вот он вам точно расскажет, как найти Софью Михайловну.

Так что Мирослава вернулась в гостиницу несолоно хлебавши.

Надежды на то, что Капитолина Ивановна уйдёт куда-то вечером, у Мирославы не было, и времени посвятить слежке, скажем, недели полторы, тоже не было.

Хорошо будет, если сегодня Тарасова не вздумает спуститься вечером к подъезду и посидеть с соседками на лавочке.

Насколько помнила Мирослава, скамейки возле самого подъезда не было, но пара лавочек стояла в отдалении, за детской площадкой.

Оставалось только надеяться, что Капитолина Ивановна не обладает орлиным зрением.

Но предпринять меры безопасности всё равно требовалось. Поэтому она купила себе приличный парик и тёмные очки в форме бабочки.

Вечером Волгина надела вместо джинсов, из которых почти никогда не вылезала, длинную серую юбку, чёрную блузку, на ноги, вместо кроссовок, чертыхаясь, натянула лодочки на среднем каблуке.

– И как это женщины ходят в такой обуви постоянно?! – вырвалось у неё вслух. – Это же пытка! Привет из времён средневековой инквизиции.

Загрузившись в «девятку», Мирослава прибыла около шести часов на место и стала ждать, когда Фёдор Шляхтин придёт с работы. Но так как Фёдора в лицо она не знала, то с интересом разглядывала всех мужчин, направляющихся к подъезду, и гадала, кто же из них сосед Капитолины Ивановны.

Наконец, двадцать минут седьмого она решила, что Шляхтин уже должен быть дома.

Не спеша она вошла в подъезд, поднялась по лестнице и позвонила в квартиру, расположенную напротив квартиры Тарасовой.

– Вадька, ты, что ли? – спросил весёлый голос и, не дожидаясь ответа, его обладатель распахнул дверь.

– О! Дама! – удивился широкоплечий высокий мужчина, смотрящий на неё широко расставленными карими глазами. – Вы ко мне?

– Вообще-то, – сделав вид, что засмущалась, произнесла Мирослава, – мне нужна Софья Михайловна.

– Проходите! – пригласил он широким жестом.

И она вошла.

– Вас как зовут?

– Мирослава.

– А меня Фёдор. Ужинать будете?

– А надо? – улыбнулась она его напору.

– А как же! – воскликнул он. – Лично я только с работы. И смею предположить, что вы ещё тоже не ели.

– Не ела, – призналась Мирослава.

– Ну, вот видите! Чего вы стоите, как неродная? На кухню проходите. Туфли снимать необязательно.

– У меня ноги устали, – призналась Мирослава.

– Тогда к чёрту эту фигню!

Он присмотрелся к обуви Мирославы и сказал:

– У вас ещё ничего! Вы бы видели, на каких каблучищах ходит моя Клара! Святая женщина! – он хлопнул себя обеими ладонями по щекам.

– Почему святая? – улыбнулась Мирослава.

– Так мученица добровольная! Иной раз все пятки, пальцы себе заклеит пластырем, и всё равно ковыляет.

– Понятно. А где она сейчас?

– На гастролях. Я тут живу по-холостяцки, как бобыль! Чего встали? Тарелки расставляйте! Я сейчас макароны откину. Вы соус чесночный будете? – он повернул голову и с сомнением посмотрел на неё.

– Буду! – решительно ответила Мирослава.

– Молодчина! – похвалил её обрадованный Фёдор, – наш человек! А то Кларка моя вечно нос воротит: «Не хочу, не буду!», – передразнил он отсутствующую жену тонким голосом.

С аппетитом уплетая макароны, Мирославе наконец удалось спросить радушного хозяина:

– А где же Софья Михайловна?

– Какая Софья Михайловна? – не сразу въехал Фёдор.

– Пушкарская! Ваша тёща!

– Ах, моя вторая мать! – хлопнул себя по лбу Фёдор, – так она у нас на даче с апреля до середины ноября. А если погода хорошая, то и дольше.

– А как мне к ней проехать? – Мирослава приготовила целую легенду для того, чтобы ответить на его вопрос, зачем она ищет его тёщу, но он даже не спросил зачем.

Зато сказал:

– Как я рад, что вы составили мне компанию!

– В смысле?

– Что вот ужинаете со мной. А сейчас пойдём в гостиную, я прикачу столик, и мы там будем пить кофе с плюшками и смотреть телевизор.

– А плюшки сами напекли? – улыбнулась Мирослава.

Он сморщил нос:

– Шутите? Как говорит мой племянник: «Ясный перец, в магазине купил».

– Магазинные тоже пойдут, – проговорила Мирослава.

– Я тоже так думаю, – охотно согласился Фёдор, подмигивая ей.

– Вам скучно, наверное, без жены? – осторожно спросила Мирослава.

– Когда скучно, когда нет, – пожал плечами Фёдор. – Сегодня Вадька, дружок мой, обещал прийти и не пришёл, обманул, каналья.

Мирослава едва сдержалась, чтобы не расхохотаться, а Фёдор как ни в чём не бывало продолжал:

– Но ведь и в его положение нужно войти…

– В чьё?

– Да в Вадькино же! Он же не нарочно не пришёл. Маланья его не отпустила!

– Маланья?

– Ну да, жена его. Она вообще-то Маша, – Фёдор почесал ручкой вилки нос, – но мы её зовём Маланья.

– Почему?

– Она у него на квашню похожа. А так баба ничего. Если ей, конечно, вожжа под хвост не попадёт.

«Как сложны порой бывают супружеские отношения», – рассеянно подумала Мирослава и спросила: – А ваша жена часто уезжает на гастроли?

– Да не так чтобы очень, – и, улыбнувшись, добавил: – Могла бы и чаще. Шутка!

– Ваша жена, наверное, большая актриса, – бросила пробный камешек Мирослава.

– Да какой там, – отмахнулся Фёдор и добавил с сожалением: – Но очень хочет ею стать.