– Вам, должно быть, одной скучно.

– Эх, милая, – мягко проговорила женщина, – мы с моим мужем вместе пятьдесят лет прожили. Чего уж тут скучать. Тем более что он время от времени с гор спускается, навещает меня. Вот на днях свежий мёд принёс.

– А как же пчёлки без него? – встревожилась Мирослава.

– Так он же не один там, помощник у него есть.

– А в горах, наверное, страшно? – спросила Мирослава. – Там, должно быть, и волки водятся.

– Ах, милая, – улыбнулась женщина, – волков-то бояться нечего. Тем более, их тут не так и много. Да и сыты они летом. Бояться надо людей.

Мирослава подумала, что она ещё чего-нибудь скажет, но Ксения Эдуардовна вместо этого спросила:

– А вы к кому-то приходили? Наших-то жильцов я всех знаю.

– Приходила, – призналась Мирослава.

– И к кому же?

– К Кларе Шляхтиной.

– Вы её подружка или по работе?

– Я её фанатка! – выдохнула Мирослава.

– Вы её кто?! – изумилась женщина.

– Фанатка, – повторила Мирослава уже не так горячо и опустила глаза.

– Девушка! Да в своём ли вы уме? – озадаченно спросила Ксения Эдуардовна. – Какая же Клара актриса?

– Я видела два спектакля с её участием, – проговорила Мирослава. – Она так играла!

– Роли второго плана, «кушать подано», – усмехнулась женщина.

– Но всё равно, – Мирослава упрямо закусила губу, придав себе вид капризной девицы.

Женщина покачала головой и спросила, усмехнувшись:

– Ну и что же, не застали вы вашу звезду дома?

Мирослава печально вздохнула.

– Да, Кларка вроде на гастролях, – припомнила соседка, – но вот что я вам скажу…

– Что?

– Не ходите вы больше сюда!

– Почему?

– Вы уже не ребёнок, – проговорила укоризненно Ксения Эдуардовна, – вам надо замуж выходить да детей рожать, а не бегать за всякими однодневными звездульками.

– Да… – в раздумье протянула Мирослава.

– Вон и судьба вам на то же указывает, – женщина кивнула на ногу Мирославы.

– А муж у Клары красивый! – неожиданно сказала Мирослава.

– И на чужих мужей негоже заглядываться!

– Так я не заглядываюсь, – сделала вид, что обиделась Мирослава, – я просто констатирую.

– Но если только констатируешь, – неожиданно перешла на «ты» Ксения Эдуардовна.

Мирослава внимательно посмотрела на женщину и подумала, стараясь не улыбнуться: «Видно, роль дурёхи мне удалась, раз Ксения Эдуардовна перестала меня всерьёз воспринимать».

А хозяйка квартиры меж тем продолжила:

– Фёдор и впрямь хороший мужик. Ему бы жениться на девушке хозяйственной, домашней, а он на Кларку со всего разбега налетел, нос разбил в лепёшку и в загс скорее.

– Как это налетел? – спросила Мирослава.

– Ехал на мотоцикле, а тут Кларка на красный свет метнулась. Парень затормозил и влетел в дерево.

– Он разбился?! – охнула Мирослава.

– Не так чтобы очень, но в больнице месяц провалялся. И, видать, мозги-то у него набекрень съехали.

– Почему вы так думаете?

– Иначе он не женился бы на Кларе.

– А Клара пострадала?

– А чего ей сделается? – удивилась Ксения Эдуардовна.

– Её не задело?

– Ни единой царапины!

– И она к Фёдору в больницу ходила?

– Щас! – фыркнула женщина.

– Но тогда как же…

– Этот дурень сам после больницы её нашёл и стал за ней ухаживать. Мать Кларина и сказала: «Выходи, где ты ещё такого найдёшь?»

– И Клара вышла?

– Вышла, на Федькину беду. Уж больше десяти лет он с ней мучается.

– Они живут вдвоём?

Ксения Эдуардовна внимательно посмотрела на Мирославу.

– Я имела в виду, у них дети есть?

– Детей нет! – отрезала хозяйка дома. – Но живут они не вдвоём, вернее, летом вдвоем, а зимой с ними живёт Кларина мать. Вот уж кто женщина во всех отношениях достойная. Ума не приложу, как у Софьи Михайловны такая фифа, как Кларка, выросла.

– А мать Клару, наверное, всё равно любит…

– Ещё как любит! – подтвердила предположение детектива Ксения Эдуардовна.

– Спасибо вам, – Мирослава легко спорхнула с кушетки, – нога моя не болит, наверное, лёд помог или мёд. А может, и то и другое вместе.

– А я ещё одну болезнь знаю, – проговорила Ксения Эдуардовна.

– Какую?

– Воспаление хитрости называется…

Мирослава хихикнула, не выходя из образа, чмокнула изумлённую хозяйку квартиры в щёку и сказала:

– Спасибочки вам, Ксения Эдуардовна, – и устремилась в прихожую.

Проводив её, Ксения Эдуардовна ещё долго качала головой:

– Что за девица такая? Неужто она к Фёдору клинья подбивает? Но зачем ему такая? У него уже есть одна дурная, а от этой толку не больше будет.

Если бы Мирослава могла прочитать мысли Ксении Эдуардовны, то посмеялась бы от души.

Пока же она наверняка была уверена только в одном: Софья Михайловна Пушкарская сильно любит свою не вполне благополучную дочь и готова ради неё на всё. Вставал вопрос: и на убийство тоже?

Без особой надежды вернувшись в гостиницу, Мирослава показала одну из фотографий Клары Шляхтиной портье и спросила:

– Может быть, вы знаете эту женщину?

И тот сразу воскликнул:

– Как не знать?! Это же сиделка саксофониста Аркадия Бессонова!

– Вы уверены?

– У меня стопроцентное зрение и прекрасная память на лица!

– Ага… – проговорила Мирослава, – а больше вы её нигде не видели?

– По-моему, нет, – задумался портье и попросил: – Можно ещё раз взглянуть на фотографию?

– Да, пожалуйста.

Мужчина вгляделся в фото и уверенно заявил:

– Нет, больше нигде ее не видел.

– А в театре? – осторожно спросила Мирослава, понимая, что на сцену Клара выходит загримированной, но всё же…

– Вы извините, – смущённо проговорил портье, – но я в театре лет пять не был. Работа, семья.

– Понимаю.

– А она что, завзятая театралка? – портье кивнул на фотографию Шляхтиной.

– Очень даже может быть, – улыбнулась Мирослава.