А еще, именно со времени той, в секунду завершившейся войны Общины с Империей, условная граница между стратосферой и мезосферой, расположенная приблизительно на высоте сорок два километра, носит название – пояс Тубурука. Почти наверняка, лично пилотируемый вождем шаранов гиперзвуковик не поднимался так высоко, однако кто знает, куда вначале, перед падением, забросило капли алюминиевого дождя?

В истинном мире никакой эксперимент не мог быть осуществлен. По крайней мере, эксперимент могущий выявить его устройство. Возможно, само понятие об устройстве является глупым допущением вторгнувшимся из иллюзии так называемого внешнего мира. Реально получалось лишь обозначить некоторые граничные условия, за которые истинный мир вроде бы не вылезал. Тем не менее, сознание устроено так, что желает знать даже устройство принципиально непознаваемых объектов. Хотя и слово «объект» здесь неприемлемо. Ведь оно обозначает всякие мелочные, иллюзорно зримые предметы. Конечно, и слово «предмет» само по себе… Но ведь нужно хоть за что-нибудь ухватиться?

Короче, в результате длительных и напряженных размышлений, а может быть в следствие разового, мгновенного озарения (Стат Косакри уже давно не помнил подробностей) он пришел к выводу, что истинный мир выглядит – или устроен – приблизительно так:

Существует огромная, скорее всего бесконечная, сфера. За сферой, как можно догадаться, не находится ничего. Ни пространства – пусть даже в его отображении через представления; ни времени – с аналогичной приставкой; ни образов, или даже отражения образов, остаточных иллюзий, либо чего-то похожего. Там нет даже самого вездесущего, и всюду подразумеваемого, «ничего». Даже оно как таковое находится здесь, внутри бесконечной сферы. Ибо если в результате случайного всплеска сознательного или, само собой разумеющегося, бессознательного озарения, подобного нынешнему, это самое «ничего» вдруг выносится за границы этой самой сферы – даже в качестве вопроса типа: «а все-таки что же там, за линией…?», – то сфера тут же поглощает и это самое понятие о запредельном.

Далее. Внутренняя часть бесконечной сферы является чем-то в виде экрана, и в то же время проектора. На самом экране находятся смутные, неясные, двумерные образы. Но все они проецируются в глубину сферы. В центральную точку. Здесь, в фокусе двумерные образы накладываются и создают голограмму. Поскольку точка-фокус является бесконечно малым объектом, или точнее, стремится таковым быть, то там создается не просто голограмма, а голограмма бесконечной сложности, поскольку излучается она со сферы имеющей бесконечный объем. Одновременно с этим, менее четкие, но тоже голограммы создаются на уровне только стремящемуся к бесконечной малости. Но здесь изображение отображаемого сферой мира будет менее четким, то есть менее «правдивым». Очередное открытие Стата Косакри состоит в том, что эта не совсем центральная и достаточно расплывчатая точка сферы и является его сознанием. Однако на сегодняшний день, он еще не может сфокусироваться на совершенной микро-малости. Именно поэтому, он покуда и не способен познать окружающий мир-иллюзию до конца. Возможно со временем, все более и более оттачивая рассудок, он сможет погрузиться в более глубокие области точечного центра, и тогда войдет в резонанс с творящим мир подсознанием.

И в принципе, это неминуемо, ибо… Хотя подсознание и творимые им образы находятся на бесконечно удаленном и все охватывающем экране, тем не менее суть состоит в том, что там, в глубине фокусировки, и сознание и подсознание составляют единое целое. Ибо апофеоз всего проекта состоит в том, что экран подсознания не является исходной посылкой. Нет, там за ним – нет ничего. Но, сама его размазанная в плоскость и разлетевшаяся в бесконечность голограмма – есть лишь проекция излученного из центра сигнала. То есть, грубо, экран есть всего лишь зеркало, которое отражает, и в свою очередь фокусирует. Значит, сознание воспринимая мир в качестве голограммы, в действительности ловит собой же выплеснутый сигнал. Этот сигнал имеет бесконечную сложность и бесконечную мощность. И отражается назад он так же, ничего не теряя. Значит, по сути, всё это – огромная, самая себя питающая машина иллюзий (а так же мыслей и всего прочего). И единственная цель, ради которой эти отражения, пере-отражения, и пере-пере-отражения, стоит продлевать и дальше, это – уже указанная возможность постепенного приближения к центральному фокусу.

Когда мишура, так называемого, внешнего мира пусть чуточку, но ослабляла свою хватку, шторм-капитан Стат Косакри пытался погрузиться в этот самый центральный фокус. Хотя бы еще чуть-чуть глубже. Пожалуй, само изобретение схемы истинного мира, явно показывало, что в познании Реальности, все же получается продвигаться вперед. Пусть и маленькими, пробуксовывающими шажками – или точнее, нырками. Но тем не менее, вперед – в глубину! Прочь от фальшиво манящего экрана-зеркала!

Итак, мир есть представление. Искусственная зарисовка. Ну так, представим себе затерянную в океане нацию-племя китобоев. Китобоев не по первоначальному призванию, а так сказать, в силу климато-географических обстоятельств. То есть вначале местное население… Откуда оно взялось? А откуда оно вообще берется? Чем планета лучше острова? Разве что величиной и формой? Достаточно ли даже их для зарождения человеческого вида, и уж тем более жизни в целом? Возьмем за аксиому что достаточно, ибо иначе нить рассуждений всосет нас в неизбежную воронку с высокими, толстыми стенками философских доктрин первичности материи, или же чего-то иного, а уж над этой темой… В общем, как всегда, сколько-то там тысяч или сотен циклов назад сюда, на Осевой Пик, неким образом попала группа людей. Возможно, они добирались в эти места и раньше, но до того в силу обстоятельств не выживали. Даже если хотели. Ведь обстоятельства – вещи обусловленные – данность. Не все зависит от желания. Те, кто оказывался на двойном острове Осевого Пика, уж само собой не являлись намеренно подготовленными колонистами. Шторма и течения приносили их сюда, и бросали доживать в этих скалах. И даже если они вполне благополучно приспосабливались, что не мудрено подразумевать у мореходов сумевших пересидеть на связке бревен океан, то и тогда не все определялось умением разводить костер и поддерживать его пламя экономно, приноравливаясь к медлительному росту деревьев. Понимаете, человек не бактериальная клетка, так что если среди мореходов-удальцов заданно наличествовали лишь представители одного пола, то…

В общем, наверное как везде и всюду, было много случайных заселений и неслучайных предугаданных вымираний. В силу специфики профессии, среди этих избранных, но обреченных удальцов не наличествовало мастеров слова, могущих передать муки медленного угасания надежд и последовательного ухода в небытие пригвожденных к суше героев, одного за другим. Возможно, художественное изложение правды вошло бы в копилку мировой классики, но… Как известно, множество не свершенного всегда переплевывало множество осуществленного. И вообще, какое нам дело до попыток заселения? До того, сколько их было? Первая же удачная, с наличием в составе потерпевших крушение нескольких особ детородного возраста, решала дело о заселенности этих клочков суши однозначно. Допустимо, что после случались новые вторжения – эдакие перехлестные варианты. Пожалуй, они вряд ли могли иметь какую либо значимость. По крайней мере, в культурном плане.