Я не видела, что он взял, но знала. Но для мужчин этот предмет оказался неожиданностью — даже для господина Бринка.

Он так и подался вперёд, разглядывая… дилдо, выточенный из горного хрусталя в форме округлой палочки толщиной в полтора пальца.

— Чтобы всё пошло как по маслу, смажем эту волшебную палочку маслом, — пошутил Тюн, вызвав возбужденный смех покупателей. — И эту великолепную попку тоже смажем, — он полил меня розовым маслом. — Взгляните, как быстро скатываются капли по ягодицам — они такие крутые и гладкие, словно выточены из мрамора. И очень упругие! С вашего позволения, я сначала продемонстрирую их упругость…

Я получила несколько шлепков по заду. Тюн ещё и развернул меня, чтобы покупателям было виднее, как упруго подпрыгивает моя попка.

— А теперь приступаем, — он двумя пальцами раздвинул мои ягодицы и начал засовывать мне в анус хрустальный дилдо. — Смотрите, как туго он входит, господа, — запыхтел он, орудуя в моей попке, как кочергой в печи. — А теперь взгляните! — хрусталь с причмокиванием покинул мою заднюю дырочку, и я знала, что теперь Тюн гордо демонстрирует его, подняв высоко над головой. — Он чистый, как слеза! Эта попка чиста и свежа, как роза! Это самая чистая шлюха на свете, смею вас уверить. Даже бабочки в королевском саду не так чисты, как она. Но я продолжаю…

Я оперлась подбородком о спинку стула, отвернувшись к стене, чтобы не видеть исступленных мужских взглядов. Немного потерпеть, получить от этого злое удовольствие — видя эту развращенность, эту дикость, животное желание.

Хрустальная палочка снова вернулась в мой анус, и Тюн слегка подшлепнул меня, давая знак, что я должна напрячь мышцы.

— Не буду скрывать, что наша Афаль — не девственница и здесь, — хозяин теперь уже открыто похлопал меня по ягодице, — но её мышцы так туги, что каждый раз для вас будет покорением женской попки, как в первый раз.

— Враньё… — хрипло выдохнул кто-то.

— Вовсе нет, — возразил Тюн. — За две золотых монеты вы можете подойти и проверить, как плотно моя красавица держит дилдо внутренними мышцами. Вы можете трахать её в задницу хоть целую ночь, но потом она снова сожмётся до горчичного зернышка. Две монеты, господа. Всего две монеты, чтобы убедиться…

Я не удержалась и снова посмотрела на покупателей. В этот раз благородные господа потянулись ко мне, как заколдованные, бросая на стол монеты. Только Мерсер и Бринк остались в креслах. Но и то верно — зачем платить за то, в чем они не раз убеждались лично.

Другие же проверяли мою попку долго и дотошно — по очереди тянули хрустальную палочку, наклоняли, поворачивали. Мерсер прикрыл глаза, и лицо его окаменело. Кажется, Бринк еле слышно застонал.

— Да-а… — глубокомысленно протянул господин Алтон, — она тугая, как в первый раз.

— Ценный экземпляр, — подтвердил господин Раймус. — Посмотрите, господа, если бы я не держал этот хрусталь, она втянула бы его в себя весь. Волшебная задница… Поистине, волшебная…

Они вернулись на места, довольно прищелкивая языками и удовлетворенно качая головами. Судя по очень удовлетворенному виду господина Раймуса, и по тому, как он сопел, рассматривая мою попку, своё удовольствие он уже получил, и считал, что две монеты — это совсем не дорого, чтобы кончить в штаны.

— У нас солидное заведение, — опять защебетал Тюн. — Только лучший товар для самых уважаемых покупателей. Позвольте напомнить вам некоторые пункты договора. Со шлюхой, — он вытащил затычку из моего ануса и похлопал меня по спине, позволяя выпрямиться, — со шлюхой в течение года можно делать что угодно, только не торговать ею. Все доходы от продажи принадлежат мне, прошу не забывать об этом. В остальном же вам предоставляется полная свобода. Хотите — имейте ее сами, хотите — пригласите друзей. Можете устраивать эротические представления, можете использовать на ней собак и козлов, но — внимание! — быки и хищники не разрешены. За порчу товара несете ответственность втройне.

— Она не покалечит себя? — забеспокоился кто-то из особо осторожных. — И не сбежит ли? Не всем женщинам нравятся, когда их используют для собак…

— Не беспокойтесь, — со счастливой улыбкой заверил его Тюн. — Я никогда не предложил бы вам строптивый товар. Она будет послушна, покорна и нежна, как шелк. Для нашей Афаль нет большего удовольствия, чем ощутить во всех своих сладких дырочках крепкие мужские члены. Ну или даже не мужские, и даже не члены…

Шутка понравилась, и возбужденные и разгоряченные мужчины радостно похохотали, потирая ладони. Только Мерсер и Бринк не разделили общего веселья.

— В качестве заключительной демонстрации, — объявил Тюн, — этот бриллиант, — он указал на меня широким жестом, — эта удивительная прирожденная шлюха покажет вам, как она хочет, чтобы её купили… Купили именно вы, — теперь Тюн обвел рукой всех собравшихся, — только вы… И чтобы позволили ей удовлетворить все ваши желания. Слышите, господа? Все желания… Это её мечта… Хрустальная мечта… Афаль, приступай.

Он бросил на пол подушку, и я встала на неё коленями, повернувшись к зрителям спиной.

— Прошу, дорогая, — Тюн протянул мне двенадцать шариков.

Чуть наклонившись, я развела руками ягодицы и один за другим протолкнула в панус шарики. Все двенадцать. В комнате стало тихо, только слышалось прерывистое дыхание, и кто-то поскрипывал креслом.

— Как ощущения? — Тюн потрепал меня по голове, как хозяин любимую собачку.

— Это блаженство, — ответила я и даже не солгала, потому что шарики очень уютно устроились в моей попке.

Подвигавшись назад и вперед, я застонала, потому что там, внутри, каменные чертенята очень волнующе натирали все мои чувствительные точки.

— Продолжаем, — взяв хрустальный дилдо, Тюн сначала вытер его насухо, хитро подмигнув. — Масло тут не понадобится. Клянусь, она такая мокрая внутри, что никакой смазки не надо.

Он вложил хрустальную палочку мне в ладонь, и я, изогнувшись ещё сильнее, медленно ввела каменный член во влагалище. Теперь давление изнутри усилилось. Очень сладко, почти как тогда, когда госпожа Сесилия решила наказать меня лесорубами.

Конечно, мне было бы приятнее забавляться с молодыми мужчинами, и не напоказ, но приходилось засовывать в себя игрушки на потеху толстосумам. Впрочем… я оглянулась через плечо. Бринк и Мерсер испепеляли меня взглядами, и этого огня оказалось достаточно, чтоб я вспыхнула сама — и масло не понадобилось. Если бы они вошли в меня одновременно… Бринк в лоно… Мерсер — в анус… Если бы они начали двигаться во мне… Если бы они стонали… и я бы тоже не сдержала стона…

— Смотрите, смотрите, — хрипло и тихо забормотал Тюн, — она уже хочет. Она течёт, она мечтает, чтобы её трахали… трахали без остановки… И последний штрих…

Я почти не слышала хозяина, покачиваясь и наслаждаясь чувством наполненности. Это Бринк и Мерсер… Двое моих любовников… так отчаянно ненавидящих друг друга, что их ненависть превратилась в страстную любовь… Любовь ко мне… Пусть на год, пусть на месяц, да хоть на час, но мне бы хотелось ощутить их вместе… рядом… во мне…