— Пожалуйста, ваше превосходительство, не делайте этого! Это так дурно! Ваши поступки могут вызвать самые опасные последствия. Умоляю вас, отступитесь и забудьте о Кэролайн!

— Вы обе с ней так прекрасны, — отвечал ей посол, и блеск его антрацитовых глаз почти смущал ее, — и надо иметь каменное сердце, чтобы отказать вам в чем-нибудь. Однако я не могу отступиться ни от своего счастья, ни от того, чтобы сделать счастливой Кэролайн. Поэтому, мисс Стэнион, как бы ни хотелось мне ответить согласием на вашу просьбу, хотя бы по той причине, что это именно вы просите меня, мой ответ на ваше предложение будет отрицательным. Я не могу с вами согласиться! И могу только верить, что любовь в вашем сердце окажется сильнее холодного здравого смысла, управляющего всеми мыслями в вашей прелестной головке.

Говоря это, он улыбнулся обворожительно-обманной улыбкой и поднес ее руку, затянутую в высокую перчатку, к своим губам. Этот интимный жест по отношению к девушке или незамужней женщине не позволил бы себе ни один англичанин, тем более в танцевальном зале, и Орелия, остро сознавая, что за ними наблюдают, вспыхнула, стараясь освободить руку.

— Вы очаровательны! — воскликнул посол, и достаточно громко, чтобы его услышали стоявшие вокруг. Глаза Орелии гневно сверкнули в ответ на его многозначительные слова, но она не могла сделать ничего, что не ухудшило бы ситуации. Оглянувшись, у входя в зал она увидела маркиза. Он тоже стоял и наблюдал за ней!

Дальше вечер тянулся так медленно, что это было почти невыносимо. Орелия протанцевала с несколькими молодыми людьми, чьи имена едва ли могла припомнить на следующий день. Посол снова пригласил ее, но на «деревенский танец», не позволивший, к ее облегчению, вести личные разговоры. И наконец она снова оказалась в карете рядом с герцогиней, которая всю дорогу насмешливо перебирала гостей, почти о каждом сообщая что-то нелестное, но Орелия, погруженная в свои мысли, даже не составила себе труда вслушаться в ее речи.

Ее беспокоила Кэролайн. А еще — собственная совесть: как может она поучать Кэролайн, если влюблена в маркиза, ее жениха! А что сам маркиз может подумать о ее поведении с итальянским послом, который вел себя в подчеркнуто любовной манере?

Облегченно вздохнув, она вошла в конце концов в комнату, отведенную ей в Райд Хаузе, и только успела снять вечерний туалет, как к ней ворвалась Кэролайн:

— Миленькая, ну?.. Что ты о нем думаешь? Ведь правда, он прелесть?

— Если ты говоришь о его превосходительстве итальянском после, то он ведет себя самым презренным образом, недостойным для человека его положения в обществе!

— Как мы церемонны! — насмешливо воскликнула Кэролайн. — Но я знала, что ты будешь шокирована. Однако, Орелия, ты обязана мне помочь! Обязана! Мы не можем обойтись без твоей помощи, а я должна с ним увидеться! Как ты не поймешь, что я совершенно не могу перед ним устоять! Я таю от одного его…

— Кэролайн, как ты можешь быть настолько ветрена и неблагоразумна? — почти гневно прервала ее Орелия. — Неужели ты не способна понять, какой скандал поднимется, если станет известно — а так будет обязательно, — что столь значительный в глазах всего окружения человек, итальянский посол, влюблен в тебя без памяти и не скрывает этого сомнительной нравственности факта?

— Вот в том-то все и дело! Поэтому никто не должен об этом знать! Пусть все думают, что он осаждает тебя! Что это в тебя он влюблен — а этот факт уже не будет сомнительной нравственности, согласись!

— Нет, Кэролайн, так нельзя!

— Орелия, неужели ты можешь мне отказать в возможности иногда с ним встречаться? Если бы ты только знала, какое блаженство быть в его объятиях!

— Кэролайн, о таком не говорят! — устало упрекнула ее Орелия.

— Но ведь это так! Именно так! Он так божественно целуется — гораздо лучше, чем тот, другой мой итальянский поклонник, и он с ума по мне сходит, правда-правда! Я же не дурочка, пойми, Орелия, я ведь знаю, когда мужчина только флиртует, а когда по-настоящему влюблен…

— И куда это тебя заведет? — Орелия прижала ладони к вискам и уставилась в пол. — Он же на тебе не женится, он мне об этом сказал. Он помолвлен с богатой девицей там, у себя в Италии, но пока она еще учится в монастырской школе!

— Да будь у меня деньги, он завтра же послал бы эту девицу к черту — Аделино мне сам говорил!

— Ну, это очень легко сказать женщине, которая тоже помолвлена с кем-то другим!

— О, будь я богата, он бы женился на мне, а если бы он был достаточно богат, тогда и я, наверное, вышла бы за него замуж. Но мы с ним не можем даже помыслить о таком счастье и должны благодарить судьбу за те дары, которые она нам посылает, а эти дары, Орелия, весьма скудны, если учесть, что у нас с ним осталась только одна неделя!

— Неделя?.. Почему же только одна неделя? — растерянно уронила Орелия, несколько нелогично. Сообщение Кэролайн что-то задело в ее душе. — А! Его превосходительство собирается вернуться в Италию? — Она почувствовала странное облегчение от этого своего предположения.

— Нет, это я собираюсь через неделю сочетаться браком!

— Через неделю??? Но почему такая спешка? Я думала, свадьба состоится не раньше середины лета!

— Дело в том, что регент предложил Дариусу быть шафером на нашей свадьбе и потом устроить прием в Карлтон Хаузе. Это большая честь, и весь бомонд будет скрипеть зубами от зависти, ненависти и злобы, — и Кэролайн обворожительно улыбнулась. — Вот почему нам надо успеть до переезда его королевского высочества в Виндзор. Леди Хертфорд предпочитает жить в Виндзоре, куда может взять и всю свою семью. Так что мы должны с маркизом пожениться до Аскотских скачек, на которых всегда присутствует королева и даже выставляет там своих лошадей. Регент к моменту скачек будет уже в Виндзоре и не захочет снова возвращаться в Лондон.

Неделя! Словно мертвенная рука стиснула сердце Орелии! Когда Кэролайн выйдет замуж, ей придется уехать из Райд Хауза, и она сможет видеться с маркизом крайне редко, от случая к случаю… Ее охватило чувство неприкаянности и одиночества. Впереди — пустыня, пугающая пустота бытия…

— Да, остается только неделя, — повторила между тем Кэролайн, пока любовные бури сокрушали душу ее сестры, норовя поглотить в своих пучинах ее чувство долга, — только одна неделя, Орелия! А после этого, как тебе известно, мне предстоит вести себя с величайшим благоразумием, и не только с Аделино — с любым другим мужчиной! Дариус не потерпит никаких мало-мальски сомнительных и уж тем более скандальных слухов, связанных с именем его жены. — Она усмехнулась. — У него самого скверная репутация по этой части, он может смеяться над принципами, но когда дело касается его фамильной чести, тут он, будь уверена, в высшей степени щепетилен и горд!

— И это правильно, — одобрительно кивнула Орелия, — вот почему, Кэролайн, не надо поощрять посла. Откажи ему, и сейчас, именно сейчас! Тебе же самой будет потом намного труднее, если ты с ним не расстанешься теперь же, ведь ты будешь все больше в него влюбляться, пойми это, как понимаю я!