— Все это лишь обманчивая фантазия!

— Обманчивая или нет, но я воплощу ее в жизнь, — беззаботно отвечала ей Кэролайн, — а теперь мне пора спать, потому что завтра, во время обеда, я хочу блистать красотой! Я хочу нравиться Аделино!

И она обняла Орелию:.

— Спасибо тебе, дорогая. Я знала, что ты меня не предашь. Пожалуйста, и совсем ненадолго, убери подальше свою надоедливую Совесть, и в самый темный ящик комода. Достанешь оттуда в день моей свадьбы!

— О, Кэролайн, Кэролайн! — и Орелия засмеялась, хотя на глазах у нее блеснули слезы. — Ну, что мне с тобой делать!

— Делай то, что я хочу, — ответила неукротимая, неуправляемая Кэролайн и отправилась, как обещала, спать.

Орелия медленно разделась и тоже легла в постель.

Ей казалось, что в эту ночь ей не уснуть — мысли о Кэролайн и ее будущем будут терзать ее и не давать ни минуты покоя… И она действительно не заснула — но думала вовсе не о сестре. О маркизе.

Теперь она уже не сомневалась в своей любви к нему и боялась своих мыслей о нем, еще не вполне понимая, что они — давно уже неотъемлемая часть ее сознания и самой ее жизни. Да, это любовь! Его поцелуй в ноябре ее разбудил! И с первого же момента появления в Райд Хаузе она остро ощущала его присутствие в этом доме. Ему достаточно было войти в комнату, где она была, или ей увидеть его случайно, спускаясь с лестницы, чтобы ощутить волнение, от которого у нее перехватывало горло и сердце начинало учащенно биться. Она изо всех сил сопротивлялась непреодолимому желанию видеть его снова и снова, в гостиной ли, в столовой или из окна, когда он мчался на лошади в парк… «Да, я люблю его», — бесконечно твердила Орелия в своих беспокойных мыслях. И она стала молиться, страстно, истово прося Небеса о возможности счастья для маркиза и Кэролайн. И еще о том, чтобы Господь ей помог укрепить их счастье. Да, пусть они станут счастливы, она сделает все, чтобы их будущая супружеская жизнь содержала в себе хоть подобие счастья, даже если они не познают блаженства страстной взаимной любви!

А затем Орелия вдруг устыдилась, что, сдавшись под просьбами Кэролайн в ее поисках мимолетного развлечения, она наносит ущерб счастью маркиза, пытаясь покрыть амурные приключения его невесты с итальянским послом. «Это дурно и несправедливо», — понуро терзалась Орелия. Да, все так, но каким же образом она могла бы помешать свиданию Кэролайн с его превосходительством? Ведь даже если бы она не согласилась исполнить просьбу сестры, та, избалованная и своенравная, все равно не отказалась бы от свидания. Кэролайн верит, как обычно в таких случаях верят женщины, что никто ничего не узнает, что завистливый, недоброжелательный взгляд не заметит, как она себя ведет, и что такое поведение не станет поводом для злобных сплетен. Кэролайн — и такова уж ее натура — всегда будет рисковать репутацией ради страсти. Она похожа на ребенка, жадно глотающего ледяное мороженое и не понимающего, какой вред он себе наносит! Теперь она решила отдаться послу, и, увы, с этим ничего не поделаешь, остается лишь попробовать защитить Кэролайн от возможных последствий ее же собственной глупости! Орелия глубоко вздохнула и потерла кончиками пальцев виски. Голова болела, мысли распирали ей лоб…

И тут она вспомнила о своем обещании, которое ночью дала маркизу: никогда и ничего от него не скрывать… А как раз сейчас она скрывает от него правду! И это может самым серьезным образом затронуть всю его жизнь!

В приступе глухого отчаяния она уткнулась лицом в подушку. Что хуже — не попытаться уберечь его от боли, какая ему уготована, когда все станет известно, или солгать, несмотря на данное ему обещание, в надежде, что он никогда не узнает об этом ее обмане?

Увы, у нее нет выбора… Ей надо продолжать играть роль, навязанную ей кузиной и ее ухажером! Рассудок убеждал Орелию, что это станет наименьшим из зол, но сердце твердило: надо остановиться, нельзя предавать маркиза, ведь она его любит, по-настоящему любит!

На следующее утро герцогиня и Кэролайн поздно явились к завтраку. Орелия, так и не сомкнувшая глаз всю ночь, встала ни свет ни заря и занялась многочисленными мелкими делами, давно ожидавшими ее внимания.

Первой в гостиной появилась Кэролайн — ослепительно красивая, победительная, в предвкушении ожидающего ее удовольствия.

— Доброе утро, — приветствовала ее Орелия, — хорошо ли спала?

— Как младенец! Я чувствовала себя уставшей и счастливой, а это самое лучшее снотворное. А кроме того, я представила, что сплю в объятиях Аделино! — И она звонко расхохоталась, увидев выражение лица Орелии: — Дорогая, ведь я тебя дразню, но у тебя в таких случаях чувство юмора куда-то исчезает.

— Особенно когда ты вот так отвечаешь, — грустно заметила Орелия. — О, Кэролайн, ну, пожалуйста, будь осторожнее, в этом доме у стен, наверное, есть уши!

— Ну, значит, в этом доме людям есть о чем поговорить и тем для пересудов хватает, — невозмутимо отвечала ей Кэролайн. — Ладно, Орелия, давай спустимся вниз, может быть, кто-нибудь захочет покатать нас в парке.

Орелия с подозрением покосилась на кузину, но та беспечно выбежала из комнаты и поспешила вниз. Она последовала за ней, и в холле ее взгляд сразу упал на огромную корзину белых орхидей, водруженную на золоченом столике.

— Что за чудесные цветы! — невольно вырвалось у нее.

— Интересно, откуда они? — нарочито певучим голоском, невинно-наивно поинтересовалась Кэролайн. — Ой, Орелия, их прислали тебе!

— Мне? Но это же… невозм… — Она осеклась, увидев предостерегающий взгляд Кэролайн.

— Но здесь и письмо есть! — многозначительно пропела ее «несведущая», «ничего не понимающая» кузина.

В эту же минуту открылась дверь библиотеки, и в холл вышел маркиз. Орелии не надо было даже видеть этого — при его появлении у нее, казалось, начинал вибрировать каждый нерв.

Почти машинально она взяла письмо, которое Кэролайн вложила ей в руки, и распечатала его. Вверху листа красовался огромный яркий герб итальянского посольства, и Орелия прочла:

«Очаровательная, обворожительная мисс Стэнион!

Могу ли я просить Вас оказать честь моему посольству и посетить обед, который будет дан сегодня вечером? Я очень надеюсь, что Вы согласитесь быть моей гостьей, в связи с чем за Вами в Райд Хауз к половине восьмого будет послан мой экипаж! Вы сказали, что сегодня вечером у Вас не будет других обязательств, и я не могу выразить словами, с каким нетерпением стану ожидать Вашего появления.

Остаюсь Вашим покорным слугой, с восхищением,

Аделино ди Савелли».

— Какое очаровательное письмо! — вскричала Кэролайн, прочитавшая его через плечо Орелии. — Однако, дорогая, мне кажется, будет не совсем правильно тебе ехать туда одной! Ведь как бы то ни было, вряд ли можно во всем доверять этим иностранцам, не правда ли, Дариус?

И она устремила взгляд на маркиза, который несколько презрительно, как показалось Орелии, разглядывал пышную корзину с орхидеями.