– Нет. Помню что пытался перепрошить защиту, чтобы экранировать нас от сигналов горауканцев. А потом… – он на секунду замолк, что-то мучительно вспоминая, – потом…

Судя по лицу, он вспомнил что-то такое, о чем вспоминать, и тем более рассказывать мне, не хотел.

И тут же спросил:

– Вы связали меня? Хотя, кому же еще. Развяжите, я не причиню вам вреда.

Мне не понравился приказ, прозвучавший в его голосе. Я вообще-то ждала извинений и объяснений. Для начала.

– Нет уж, – проворчала, протискиваясь бочком к дивану, стоявшему у него за спиной. – Мне так спокойнее.

– Вы боитесь меня?

– Еще как! – я ничуть не шутила и не преувеличивала. – Трепещу.

– Могу поклясться, что не обижу. Я безопасен для вас.

– Ага. Как же!

– Это правда. Я не смогу причинить вам вред, даже если бы захотел!

А вот эта наглая ложь заставила меня покрыться пунцовыми пятнами. Я ткнула себя пальцем в грудь:

– А вот это кто сделал? Я сама, что ли? Или это? – задрала голову, демонстрируя следы засосов на шее.

Сагира побагровел.

– Так что лежите молча и не дергайтесь, командор, – припечатала, ободренная его молчанием. – А то у меня тут полный арсенал! – потрясла шприцами. – Найду, чем вас успокоить.

Он проводил меня хмурым взглядом.

Я обошла его, села на диван и рассовала шприцы по карманам. Потом зевнула во весь рот, посмотрела на своего пленника и добавила:

– Сейчас я хочу спать. И вам советую. А если будете паинькой, то я, так и быть, вас даже завтраком накормлю.

– И долго мне так лежать? – осведомился Сагира спустя десять минут молчания.

К этому времени я уже скрутилась калачиком на диване. Отсюда отлично просматривалась спина командора и его связанные запястья.

Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что стоило бы вколоть ему еще дозу на всякий случай. Но раз Рейн не смог освободить руки, значит, я все же надежно его скрутила. Иначе, он бы давно уже избавился сам от дурацкой майки.

– Долго, – отрезала сухо. – Пока мы не попадем на «Гермес» и я не сдам вас санитарам!

Он вздохнул. Мне даже показалось, с сожалением. И, не меняя тона, произнес:

– Не выйдет. Кто-то должен управлять кораблем при стыковке.

С этими словами он просто разъединил руки. Молча. Не напрягая мышц.

С резким треском скрученная в толстый жгут ткань порвалась и упала.

Сагира встал и повернулся ко мне. В его глазах светилось снисхождение.

Я же застыла с открытым ртом, чувствуя себя полной дурой.

– К-как?

Это все, что я смогла выдавить из себя.

Мужчина пожал плечами:

– Я дерранг.

Как будто это все объясняло и оправдывало его поведение.

Я вжалась в диван, глядя, как он приближается. И вдруг заорала:

– Стоять!!!

Не дойдя двух метров, Сагира остановился. Резко, словно налетел на невидимую стену. И на его лице появилось странное выражение. Растерянность, удивление, вплоть до детской обиды. Но уже секунду спустя оно сменилось привычной холодной маской.

– Да что вы трясетесь! – в голосе командора прозвучало плохо скрытое раздражение. – Я вас еще и пальцем не тронул.

– А что, собираетесь трогать?

Из-за взвинченных нервов я едва сдерживалась, чтобы не начать хамить в открытую. Есть у меня такая черта, я ею совсем не горжусь, но иногда, в стрессовых ситуациях, прорывает. Чем больше страх, тем отчаяннее я становлюсь и начинаю нести всякую ахинею.

На виске командора дернулась жила. И я услышала, как скрипнули челюсти.

– Я же сказал, что не причиню вам вреда, – процедил он, сжимая кулаки.

– Ага, так я и поверила. – Я нащупала шприц в нагрудном кармане. – Лучше не подходите ко мне, так будет спокойнее. Нам обоим.

Сагира ощупал меня глазами, потом протянул руку и примирительным тоном сказал:

– Тьяна, отдайте мне шприцы. Пожалуйста. Вы не знаете, что в них. Это может быть очень опасно.

– Не опасней, чем вы, – буркнула я, отодвигаясь.

Лицо командора покрылось красными пятнами.

– Да что вы заладили: опасен, опасен. Что, я вас съел?!

Меня охватил праведный гнев. Я вскочила напротив него, замерла, уперев руки в бока, и гаркнула во всю мощь своих легких:

– Нет, всего лишь хотел изнасиловать! Вломился сюда в невменяемом состоянии, порвал мою одежду и чуть не трахнул прямо на полу. Этого мало?!

Он побледнел. Отшатнулся. В потемневших глазах мелькнула настоящая боль, такая явственная, почти осязаемая, что мне на мгновение стало стыдно за свой срыв. Но я тут же засунула свой стыд подальше.

– Не может быть…

Теперь его голос звучал не так уверенно. И я пошла в наступление.

– Хотите сказать, что я вру? Или на корабле есть кто-то еще, кто сделал все это?

Я ткнула пальцем в синяк, желтевший в верхней части груди, как раз над тканью комбеза. Сагира уставился на него. Лицо командора передернула судорога. На секунду оно вдруг стало растерянным, беспомощным, лицом ребенка, разбившего любимую мамину вазу и не знающего, как поступить.

Он оторвал взгляд от моей груди, перевел его выше.

Наши глаза встретились.

Мы оба этого не ожидали, и оба вздрогнули. Не знаю, что он увидел в моих глазах, но в его кипела такая смесь, что мне захотелось прикрыться.

Его взгляд заставил меня покраснеть. Я ощутила, как все тело охватил жар, знакомый, тягучий. Сконцентрировался внизу живота и разлился по венам вязкой патокой.

Ноги ослабли.

Я сделала шаг назад, нащупала рукой диван и присела. Сжала колени, надеясь, что Рейн ничего не заметил.

Он продолжал стоять, не делая больше попыток приблизиться. Стоял и молчал. Но взгляд…

Я все еще ощущала его. Голодный, горящий. Раздевающий. Проникающий под кожу. Заставляющий чувствовать себя беззащитной…

– Я… – голос изменил ему.

Сагира откашлялся и глухо продолжил:

– Я приношу извинения, лирра. Этого больше не повторится.

С этими словами он развернулся и направился прочь.

Едва за ним закрылась дверь, как я вскочила с дивана. Не найдя ничего, что можно было швырнуть, просто подбежала к двери и со всей дури пнула ее. Ногу пронзила острая боль.

– Ну и дурак! – крикнула я, уже не сдерживая эмоций.