плантациями, веселыми вечерами фокстрота у друзей постепенно начинал умирать. Мы были последними представителями навсегда уходящего французского колониального мира.

Отправив письмо, я приказала водителю отвести меня к банку "Восточный". Едва машина затормозила, как мое сердце упало — вся площадь перед зданием банка была запружена людьми.

— Добрый день, мадмуазель, — поприветствовал меня, подъехавший на лошади офицер, — с кем имею честь разговаривать?

— Мисс Киара М.. — слова так и застряли у меня в горле, — миссис Киара Фейн, месье офицер, — представилась я, расправляя плечи. — Что происходит? Банк закрыт?

— Нет, мадам, — отвечал, — банк работает, но пускает не более двух человек в час, больше они не могут обслуживать. Крайне не советовал вам оставаться тут на жаре да еще в толпе.

Но я уже дернула ручку и вышла.

— Мне необходимо говорить с месье Жабьером, — отчеканила я, решительно направляясь к очереди, плотно зажатой с двух сторон цепочкой полицейских.

Толпа состояла в основном из белых европейцев, но было и немало лаосцев с вьетнамцами и даже парочка филиппинцев. Напряженные взгляды в большинстве своем были направлены на высокую дверь банка. В какой-то момент она вдруг отворилась, и по толпе пролетел мгновенный вздох.

— Сволочи! Проклятые ворюги! — орал на диалекте низенький мужичонка, его волочили под руки двое высоких парней, но тот отчаянно сопротивлялся. — Все деньги! Все сбережения! Отдайте хотя часть!

Он был одет в грубые штаны и рубаху, голова блестела потной лысиной.

— Нет! Я не уйду! Не уйду! — продолжал вопить несчастный, но его уже бросили на землю, и тут же несколько полицейских обступили его.

— Шакалы! Что сделали с человеком! Будьте вы прокляты! — раздалось из толпы.

— Смотрите! Они закрывают ставни! Они закрываются! — выкрикнул вдруг кто-то.

Страшная энергия вырвалась в одночасье и одним порывом двинулась к дверям. Полиция и военные вытащили револьверы и принялись стрелять в воздух.

— Граждане, успокойтесь! — командовал молодой офицер.

Но его голос тонул в выкриках и свистах обезумевшей толпы, начавшей штурмовать здание банка.

Я стояла в самом конце очереди и при первых признаках паники, хотела уйти, но меня зажали со спины, сдавили, стиснули, пока стало невыносимо дышать. И тут страшная мысль пронзила меня насквозь — нельзя падать. Упасть сейчас означало равносильно смерти. Уцепившись кое-как за пиджак впереди стоящего господина, я приказала себе стоять.

— Если не прекратиться беспорядок, мы будем вынуждены применить силу! — продолжал французский офицер, пытаясь перекричать гул.

Сил держаться у меня почти не осталось, где-то слева увидела, как повалилась женщина, и по ней пошли, раздавливая. Я попыталась вздохнуть и не смогла, голова закружилась. Больше не могу… Не могу.

Глава семнадцатая

Чья-то грубая рука дернула ворот, и разноцветный стеклярус посыпался под ноги.

— Пустите! Пустите! — отчаянно кричал кто-то рядом, пытаясь вырваться из тисков, но безуспешно.

Туфли слетели с моих ног, пальцы отдавлены в кровь чужими ботинками. Невозможно было даже поднять голову и позвать на помощь. Кругом лица-лица. Старые, молодые. Перекошенные от ужаса и боли.

Пот градом бежал по спине, тонкое платье намокло. Подавив очередной приступ головокружения, пытаюсь хотя бы получить возможность сделать вздох, но едва начинаю ворочаться, как тут же меня сдавливают с новой силой, выбивая последний дух.

— Сволочи! Воры! — послышались вопли, звон битого стекла разрезал пространство.

И сразу последовали новые выстрелы. Толпа, как единый организм, качнулась прочь и понеслась.

Кто-то навалился на меня сзади. Ноги заплелись, одно мгновение — падаю.

— Что вы делаете! Ай!

Свист в воздухе, выстрелы. Черные круги плывут перед глазами.

— Прочь! Пошли прочь! — кричит кто-то, и что-то знакомое показалось в этом голосе.

Снова яростный свист и крики боли.

— Прочь! Киара, черт тебя побери!

Я уже лежу, несколько человек по инерции повалились прямо на меня, прижав к земле.

— Проклятье! Пошли прочь!

Кто-то, ругаясь на чем свет стоит, принялся расшвыривать людей в разные стороны, и тут же, схватив за шиворот, рывком ставит меня на ноги.

— Киара! — с силой встряхнули, помогая выйти из оцепенения.

Сознание фрагментами выхватывало образ. Карамельные глаза с таким ненавистным мне прищуром, узкие губы, по-щегольски дорогой костюм.

— Нет… только не ты… — шепчу, снова закрывая глаза, не желая верить им.

— Я так понимаю, что ты меня узнала, — ухмыльнулся Джон Картер.

Он взял меня за предплечье и потащил подальше от яростной толпы, в другой руке он сжимал хлыст, которым безжалостно бил любого, попадавшегося на пути.

— Раджкумари! Раджкумари! — подбежал ко мне перепуганный водитель. — Я думал, вы пропали!

И рухнув на колени, залился горькими слезами.

— Это что еще за олух? — сверкнул глазами Джон, замахиваясь на слугу.

— Базу, помоги дойти до машины, — высвобождаюсь из рук Джона.

— Слушаюсь, раджкумари! — он тут же подскочил и помог облокотиться на его широкое плечо.

Голова кружилась страшно, ноги не слушались. Базу подвел меня к Бьюику и открыл дверь.

— Киара, постой! — Джон Картер порывисто подлетел сзади и захлопнул дверь. — Не уходи!

В этом голосе послышались нотки самого настоящего отчаяния. И я наконец посмотрела на него. Он не изменился с тех пор, как я видела его в последний раз. Все та же насмешливая манера речи, лицо уже носило не себе следы разнузданности. Джон Картер не знал ни в чем меры, ни в алкоголе, ни в еде, ни в беспорядочных связях.

— Чего тебе нужно, Джон? — спрашиваю, стараясь вложить в этот вопрос всю ту холодность и ненависть, что питала к нему.

Но этим его не проймешь.

— Терпеть меня не можешь, так? — хмыкнул он довольно.

— Мне обязательно отвечать? — поднимаю бровь, и снова берусь за ручку двери. Разговор окончен.

Но неожиданно Джон хватает мою руку и подносит к губам. Волна омерзения охватывает целиком.

— Уйди, Картер! — толкаю его в грудь.

— А ведь я только что спас тебя, Киара. Где благодарность?

Я замерла, не успев отдернуть руку от его губ. Великий Будда, а ведь так оно и есть.

Джона явно забавляла моя растерянность, он сократил расстояние между нами, нависая.

— Держи, — он сжимал двумя пальцами белую карточку.

— Что это еще такое?

Ярость закипала в венах ключом. Не хочу быть ему ничем обязанной, уж лучше бы та толпа разорвала меня на части.

— Здесь адрес моего дома в Лондоне, — поясняет Джон. Его глаза уже беззастенчиво глядят в распахнутый ворот порванного платья, в котором вырисовывалась грудь.

— И зачем он мне нужен? — презрительно хмыкаю, машинально прикрываясь рукой. — Надеешься на подарки на Рождество?

Губы Джона так и растянулись в насмешливой улыбке.

— Ты, наверное, слышала, Киара, что мой прадед был женат на индианке из Северной Америки. Говорят, женщины ее племени умели