— Есть что-то, что вы вспомнили, мадам Фейн? — спрашивает лаосец. Я вижу, что он читает в моих глазах сочувствие и сострадание его горю, горю человека, чей народ захвачен и порабощен другими.

— Да, — отвечаю медленно, — мне кажется есть кое-что. Но оно относится совсем не к храму, в котором меня и месье Фейна удерживала та шайка.

Брови генералов так и поползли вверх.

— О чем ты говоришь, Киара? — недоумевает Эдвард. — Что ты вспомнила?

Да, именно это в тот день ускользнуло от меня, но теперь, когда я вновь и вновь прокручиваю в голове все события, понимаю, что меня удивило.

— Нам нужно ехать к тому водоему, где месье Фейна и меня поймали, — говорю, поднимаясь. — Поедемте сейчас.

— Сейчас? — моя решимость удивила всех.

— Киара, сейчас вечер, — говорит Эдвард, — это дело вполне может потерпеть и до утра.

— В чем дело, месье Фейн, или вы боитесь? — говорю насмешливо, выгибая бровь. — А как же тот ужас, который наводят французские военные на местных жителей?

Глаза Эдварда наливаются чернотой, видимо готов прибить меня, но сдерживается. Краем глаза вижу, как дрогнули губы невозмутимого Суан Ши, едва сдержавшего улыбку.

— Госпожа Фейн, вы уверены, что хотите ехать прямо сейчас? — дивиться генерал Марселье. — Возможно, что ваш супруг прав?

— Едем сейчас, — упрямо заявляю, не отводя взгляд от Эдварда.

— В таком случае, — обреченно выдыхает Эдвард, — пусть Базу принесет мои револьверы. А вы, господа генералы, прихватите еще людей.

Жестом подзываю Рашми.

— Подготовь мой дорожный костюм.

Девушка кивает и пускается чуть ли не бегом в мою комнату.

Уже тоже хочу подняться, встаю на ступени. Но рука Эдварда останавливает меня.

— Ты уверена, в том, что мы поедем туда не зря, Киара? — спрашивает, смотря в упор.

— Да, — киваю, — думаю, что те аннамцы не просто так разбили свой лагерь в том храме.

Эдвард стискивает руку на локте, чуть подвигая меня к себе.

— Если я попрошу тебя не ехать и остаться, ты послушаешься?

— Месье Фейн, хоть в моих жилах и течет индийская кровь, но я так же и на половину француженка, не забывайте об этом, — отвечаю с улыбкой.

Глаза Эдварда вспыхнули задором.

— Я помню, мадам Фейн. Я помню.

Глава двадцатая

На мне был надет темно-синий брючный костюм и пиджак, на ногах ботинки — идеальное сочетание для поездки в джунгли поздно вечером. Эдвард сидел за рулем. Оба генерала и Суан Ши уехали раньше, чтобы взять людей и присоединиться к нам.

Вижу гладкие рукояти револьверов, выглядывающие из-под пиджака Эдварда. Он молчит и напряженно смотрит на дорогу. Знаю, что считает мое решение безумством, но, если это правда, что готовится теракт, то промедление будет играть на руку заговорщикам.

— Отменить чествование короля невозможно, — наконец решаюсь прервать затянувшееся молчание. — Для людей это важно.

— Важнее их безопасности? Странная логика, — усмехается Эдвард мрачно.

— Да, — отвечаю, обиженная его насмешливым тоном, — это позволяет лаосцам помнить о том, кто они на самом деле. Помнить, что они единый народ, единая нация.

— Губернатор тоже хорош нечего сказать. Пытается сыграть во-банк, отвлекая внимание от фактически полного экономического краха страны, и при этом не понимая, что возможная резня на празднике так же не будет способствовать укреплению власти колониальных властей.

Мне стало страшно от слов Эдварда.

— Ты и правда думаешь, что праздник не принесет ничего хорошего?

— Ты ведь была сегодня во Вьентьяне, Киара, — отвечает резко, — и все сама видела.

Я замираю, не зная, что ответить. Кто же ему рассказал о моей поездке в город?

И словно прочтя мои мысли Эдвард улыбается.

— Ты и впрямь надеялась, что сможешь купить лояльность моих слуг?

— Базу все-таки рассказал? — выдыхаю и тут же краснею, понимая, что выдала себя с потрохами.

— Конечно, Киара, иначе бы он лишился работы, причем хорошо оплачиваемой работы.

Эдвард перевел взгляд с дороги на меня.

— Я знаю, что Джон Картер спас тебя от толпы возле банка. И так же знаю, что вы о чем-то долго разговаривали.

Прячу пылающее лицо, боясь, что Эдвард поймет, что слово "разговаривали" не совсем подходит.

— Не доверяй ему, Киара, — говорит после молчания, — Картер умело манипулирует человеческими страхами и страстями. Именно на этом они с отцом и построили свою империю, наживаясь на доверии простых людей, которые несли в их банки сбережения, а теперь не получат ничего — ни цента.

— А разве ты не делаешь того же? — вырывается у меня. — Разве сам не наживаешься, только уже на простых лаосцах? Они работают у тебя в шахтах, но теперь ты собираешься выгнать их, как каких-нибудь собак, прекрасно понимая, что они просто умрут от голода и им нечем будет кормить семьи. Чем ты лучше Джона Картера, Эдвард?

Эдвард неожиданно повернул руль и остановил машину на обочине. Эта вспышка поразила меня. Я глубоко задела его, и от испуга вжалась в сидение.

— Чем я лучше Картера, Киара? — его голос охрип от напряжения. — Да хотя бы тем, что не довожу других до банкротства с целью последующего выкупа производства. Не пудрю юнцам и наивным девушкам головы, доводя их до самоубийства и полного разрушения. Да, Киара, я тоже бизнесмен, я тоже использую, как ты выразилась несчастных лаосцев, для извлечения прибыли, но я никогда не был с ними жесток или несправедлив. Все, даже самый последний шахтер, получают у меня зарплату в пять раз превосходящую то жалкое жалование, что платите вы своим кули на плантациях, держа их в состоянии близком к скотскому.

Кровь отхлынула от моего лица, с трудом сохраняя самообладание, выскакиваю из машины и несусь вперед. Еще хоть мгновение рядом с ним, и я не выдержу и начну кричать.

— Киара! — Эдвард догоняет и рывком разворачивает к себе.

— Пусти! — вырываюсь яростно. Замахиваюсь и даю звонкую пощечину. И тут же замираю от осознания того, что только что совершила.

В висках стучит, а ладонь, которой я ударила Эдварда пульсирует.

— Как ты смеешь даже намекать на то, что мой отец может быть несправедлив к нашим лао? — меня колотило, а из глаз полились злые слезы. — Что ты знаешь, холеный английский лорд, о том, что такое содержать такие огромные плантации, как наша? Это для тебя Лаос — просто место, где ты набиваешь себе кошелек, чтобы потом хорошо жить в своей любимой Англии, но для меня, для моего отца — эта земля наш дом! Ты слышишь, Лаос — мой дом! — выкрикиваю, вскидывая подбородок.

Отворачиваюсь, закрывая лицо руками. Рыдания сотрясают меня. Как он может бросать такие слова? Мой