состава у него осталось чуть больше взвода, а на подготовку всего две недели срока! С таким же успехом Дуванов мог попросить Константина повести своих людей плотно сомкнутым строем на пулеметный расчет!

Башкир слишком хорошо знал своего учителя, знал, что тот не отдает идиотских приказов, не выслуживается и не зарабатывает бабки на крови. Откуда тогда такое бредовое задание! Старик же должен понимать, что это мясорубка! Как так⁉ Непонимание бесило.

— Слушай меня, Костя. Слушай внимательно. Ситуация очень серьезная. Ситуация касается всего того, что происходит в мире в эти месяцы. Все эти военные конфликты не случайность и не стечение обстоятельств. Я расскажу об этом позже. Сейчас нет времени. Кстати, уже то, что я ставлю тебе задачу по телефону, а не при встрече, как обычно, должно сказать тебе насколько все не штатно. Разумеется, если ты не решил, что я повредился рассудком.

При этих словах у Башкира как раз промелькнула такая мысль.

— Уверяю тебя, я здоров и адекватен. Я понимаю, насколько невыполнимой кажется задача. Я понимаю, что ты чувствуешь и думаешь. Но ты изменишь свою оценку ситуации если поверишь, что сейчас, по-настоящему, решающий момент. Личность, которую необходимо сейчас устранить, является одной из ключевых фигур происходящего. Есть силы, заинтересованные в том, чтобы наш мир стал сплошной зоной военных действий. Но действий такого масштаба, которые выведут человечество на уровень исчезновения. Если не устранить этого человека сейчас, в установленный срок, потом будет поздно делать вообще что-либо. Будет поздно жить, если хочешь. И потому сейчас нужно задачу решить. Да, не считаясь с потерями. Да, любой ценой.

— О чем, Вы, Сергей Иванович! С каких пор у нас зарвавшиеся наркобароны или спятившие диктаторы так круто влияют на судьбы мира! Мы работаем по ним годы и в мире ничего не меняется! И вдруг такая значимость одного гнилого персонажа! Да кто он такой⁉ Держатель ядерного чемоданчика? Колбы с зомби-вирусом⁉ Автор нового рэп-хита⁉

— Башкир, не зли меня! Ты заставляешь меня думать, что я либо не понятно объясняю, либо ты мальчик, который заигрался в военные игрушки и забыл кто и зачем вложил в тебя эти навыки и дал тебе доступ в игровую комнату. Поэтому мы поступим так: сейчас я перестану тебя убеждать и обсуждать операцию, а ты изо всех сил постараешься меня убедить, что ты просто кое чего не понял, и мальчик мне просто почудился. У тебя три минуты на обдумывание, капитан. Конец связи.

Полковник положил трубку.

Юлдашев был в замешательстве. Пока он слушал слова Колуна о некоем заговоре мирового масштаба, мысли о том, что старик действительно стал слаб на голову, посетили его не раз. Константин видел мир простым и понятным. Есть два типа людей: слабые и сильные. Слабые будут терпеть, сильные будут их доить и биться с другими сильными за место под солнцем. Себя он, разумеется, считал сильным. В конфликте сильных Кодекс чести велел ему держаться одной стороны и Константин давно свою сторону выбрал. Все, кто были по другую сторону — враги. И его работа — врагов могилить. Работы было много. Вникать в детали стратегического уровня ему было недосуг. Этим в его мире занимался Сергей Иванович. И его задачи до сих пор были для Башкира понятными, правильными и достойными.

Как любой хороший офицер он был готов к тому, что очередное задание закончится для него гибелью. Как грамотный офицер он считал своей обязанностью организовать и провести работу максимально эффективно и минимизировать так называемые «допустимые потери». Капитан терпеть не мог этот термин, но с ним приходилось мириться. Однако своим авторитетом в кругу военных людей он был обязан именно тому, что допустимые потери в операциях, проводимых его группой были на самом деле незначительными. Незначительными с точки зрения военного человека. О группе Башкира знали все профессионалы и работать у него хотели многие. Исключение составляли те, кто не мог принять Устав Башкира. В Уставе было несколько простых пунктов, среди прочих не допускалось никаких самоличных действий по освоению захваченных объектов или прочих трофеев. Попросту грабеж, мародерка, насилие тут же карались смертью. Далеко не все военные специалисты принимали такие правила.

Так вышло, что прямо во время звонка полковника он в который раз просматривал список погибших за прошедший месяц. Это была катастрофа. 53 человека. И еще 48 человек за предыдущие два. Такие потери его группа не несла за всю историю, за все семь лет. Головой Константин понимал, что и задания этих трех месяцев существенно отличались от всей предыдущей деятельности. Во всем мире война стала делом привычным. Страшным, но привычным. Все больше людей выбирали ее своей профессией, кто вынужденно, кто по зову души. И те, и другие, выживая на этой работе, становились специалистами с боевым опытом. И потому противник, с которым сталкивался Башкир, крепчал и ощетинивался в бою все сильнее и жестче.

Спланированные атаки его группы нарывались раз за разом на матерых бойцов, действующих уверенно и слаженно. Уровень анти-засадных мероприятий и качество оборонных комплексов было все выше и выше. И даже расписанная по нотам операция оборачивалась большой кровью. Гибли парни, с которыми капитана годами связывала и личная дружба, и профессиональное уважение. Он привык видеть этих людей по утрам на тренировке, в тире и на полигоне. Он привык знать, что улыбнется, обменяется с ними остротой так же, как обычный человек знал, что за новогодним столом с ним будет сидеть его семья. Эти бойцы были семьей для Башкира.

Юлдашев как будто всегда знал свое предназначение и сколько себя помнил, причислял себя к касте воинов. И только к людям своей касты он мог испытывать уважение. Остальные профессии не вызывали в нем ничего подобного. Слабость. Беззащитность… Эти слова возникали в сознании, когда он думал о ком-то, занимающемся мирным делом. Кто из них мог бы так же как его парни бежать под огнем на позиции врага с азартным, хищным оскалом, а не с мыслью о том, что каждую секунду под срез брони может зайти пуля или горячий осколок? Кто из них сумел бы деловито накладывать турникет на пробитую ногу товарища под разрывами мин или с улыбкой, спокойно прощаться, понимая, что ранение с жизнью не совместимо⁉ Кто⁉

Сейчас имена этих парней он видел в списке потерь. Вокруг Юлдашева словно бы ширилась пустота. Таял привычный образ жизни, знакомые лица, привычные темы разговора. Капитан запрещал себе испытывать эмоции, окунаться в них, расклеиваться, но совсем отменить их не