«Может всё таки попрощаться со стариком?» — успел подумать он, когда в следующую секунду воздух разорвал свист подлетающей мины. Рвануло мощно и хлëстко. Волна разрыва взметнула землю, дрова и полковника. Снеся телом хилую дверь, он влетел в сени банной хаты. Сознание погрузилось в бесшумную темноту, но лишь на несколько секунд.

Вынырнув из мрака, он огляделся ошалело, понял, что лежит на животе в маленькой комнате сеней, увидел на полу в перемешку с поленьями нищенский скарб: старая побитая эмалированная кастрюля, тряпки, веник, куски известки и пробитая банка с таёжным сбором. Его банка. Накатила тяжкая тревога и Сергей Иванович не поднимаясь, принялся лихорадочно осматривать себя, сжимая пальцы рук. Отпустило: всё работало. Он приподнялся и взглянул на приём, лишившийся двери, заметив ставшую в два раза ниже дровяную гору. Колун понял, что напиленные чурки оказались между эпицентром взрыва и его тушкой, приняв на себя весь шквал осколков. Он проследил взглядом вероятную траекторию их полёта и повернулся к внутренней стене сеней, за которой был предбанник. Какой-то то любитель географии разместил на ней большую карту Российской Федерации. Теперь по пожелтевшей матовой бумаге карты от Краснодарского края в сторону Сибири тянулась дорожка пробоин от мелких осколков, увязших в глинобитной стене. Самый крупный осколок топорщится острыми краями во главе этой дорожки. Колун присмотрелся. Прямо из под этого, горячего ещё куска чугуна, начиналось название города.

«Красноярск», прочёл он по слогам.

«Да ладно», — метнулась в гудящей голове. Полковник таращился в название города. Туда призывал отправиться его странный монах. Дуванов пытался осознать происходящее. Потом справа от карты отворилась дверь в предбанник и прямо перед носом полковника в тесном проёме возник дядя Женя.

Спустя три дня Колун и монах покинули расположение части в Запорожской области и отправились на одну из баз полковника в Ростовской области. Предстояло планировать операцию, и задача эта была, в новых условиях, очень непростой. Многие люди, коллеги, которые предоставляли информацию были недоступны для связи, не было четкого понимания как обеспечить материальные ресурсы, логистику и исполнителей, наконец. Да, Башкир был на связи, спутник обеспечивал пока устойчивое соединение, но Сергей Иванович ещё не решался обсуждать с ним операцию без собственного полного понимания всех обстоятельств.

Дело, даже при грубых прикидках предстояло настолько трудно выполнимое, что даже если удастся обеспечить всю необходимую подготовку, группа исполнения понесёт очень ощутимые потери. И это была самая оптимистичная версия. Не оптимистичная выглядела как провал и гибель всех бойцов. А группе Башкира в последние месяцы, даже на менее трудных заданиях приходилось испытывать тяжелейшие удары. Мужики, работавшие с Башкиром с самого начала, опытнейшие специалисты, выбывали один за другим на длительные сроки от серьёзных ранений. Были и погибшие. Сергей Иванович знал, как это мучает и угнетает его воспитанника и понимал, что разговор должен быть очень предметный, а аргументы для убеждение Башкира к участию — железобетонные.

На планирование ушла неделя. Колун продумал с десяток вариантов. Он подступался к укрепленному району разными составами штурмовых групп с разными вариантами вооружения, средствами усиления и даже арт подготовки, ставил на уши всех своих контрагентов, которые могли предоставить хоть что-то из необходимого. Однако ни один из вариантов не получался для группы Башкира на столько эффективным, что бы можно было говорить об умеренных потерях. Главную проблему представляла скорость, с которой нужно было провести штурм и устранение цели.

Кроме того, что «укреп» удерживали силы до роты с приданными танками, так ещё в 15 км находилась военная часть, где размещался 206 полк восточного округа и мобильный артдивизион. Было очевидно, что в случае необходимости на помощь гарнизону «укрепа» выдвинется такое усиление, с которым вести бой будет просто не реально.

Так же Колун понимал, что наверняка из резиденции существует путь эвакуации для важных персон. Это было одним из основных принципов обеспечения безопасности. Да и анализ конструкции жилого комплекса указывал на это. Позади здания протягивался километров на пять невысокий, но крутобокий горный хребет. И если бы Сергей Иванович консультировал проектировщиков, то обязательно потребовал бы заложить ход или тоннель через эту эффективную преграду на другую сторону. Чтобы как только станет ясно, что на объект совершено нападение, хозяин не дожидаясь исхода боя мог тут же покинуть опасное место. Тогда нападающие, даже если им удастся сломить сопротивление гарнизона, окажутся перед горной грядой, отделяющей их от цели. Цель эта может удалиться с высокой скоростью в неизвестном направлении. Просчитать точку выхода запасного хода с высокой точностью было невозможно.

Все это означало, что штурм должен быть не только эффективным в плане уничтожения всех сил и средств обороны, но и стремительным. Нужно не только успеть до подхода поддержки из войсковой части, но и до того, как долбанный губернатор сдрыснет с объекта. Это считанные минуты.

Полковник мял ладонями кожу на голове, казавшейся разогретой как чайник, растирал красные от недосыпа глаза, отбрасывал в сторону испещренный схемами, стрелками и знаками очередной лист с картой «укрепа» и опрокидывал чашку за чашкой ароматного алтайского отвара. Решения не было.

Однако ещё через три дня он зашёл в комнату к дяде Жене, опустился на стул рядом с кроватью, на которой монах сидя читал какую-то книгу, посмотрел на него усталым и торжествующим взглядом.

— Я всё придумал, отец. И почти организовал. И теперь нам надо ехать.

— Куда теперь? — заинтересовался тот.

— На море, — мечтательно протянул полковник, — есть возле города-героя Туапсе, одно премилое местечко. Поселок Агой. А при нём старый военный аэродром.

Глава 13

«Ямадут у губернатора»

Солнце било в окна, превращая гостиную в аквариум слепящего света. Семен Федорович пил кофе, развалившись на диване, и думал о природе человеческой души. О ее гибкости и объеме, о многогранности и готовности меняться.

Он думал о себе. Еще неделю назад ему казалось, что он знает все о своих способностях и страхах. О принципах и внутренних барьерах. Однако встреча со Жрецом расширила горизонты его возможностей до таких степеней, о которых он не догадывался. И дело даже не в физическом прогрессе, а в том насколько он изменился внутренне. Да, способность видеть в темноте, быстро двигаться и, пусть и временно, но управлять чужой волей это было очень круто. Но гораздо сильнее его потрясала неожиданно обретенная внутренняя свобода. Все нормы морали, уложенные в сознании с малых лет, отменились одним мгновением, одним разговором. То, что он делал с оглядкой на