эта морда глотает нас! Просто открывает свою огромную бутонообразную пасть и заглатывает нас. Так, словно мы какие-то бобы!

Через минуту мы оказываемся внутри цветка, восседая где-то в центре, на широком, шершавом языке. А со всех сторон нас окружают стройные ряды острых, ужасающих зубов!

Я невольно придвигаюсь к упырю, буквально вжавшись в него своим телом. А затем кричу, что есть мочи, глядя на него:

— Ну и что мы теперь будем делать, умник?!

— Все несколько вышло из-под контроля, — оглядываясь по сторонам выдаёт этот недоботаник, а затем обнимает меня одной рукой за плечи, заставляя прижаться к нему сильнее…

— Эй! Ты совсем…

— Тс! — шипит он, и в этот момент над нами зависает капля из слизи по цвету напоминающей чьи-то органы.

— Только не говори, что это…

— Яд. И, если он его впрыснет, то нам конец, — как ни в чем ни бывало выдаёт упырь, словно каждый день вот таким вот экстримом занимается, разбавляя свой привычный досуг.

— Как только мы выберемся, — Я поворачиваю голову в его сторону, а затем замираю, столкнувшись с призрачной дымкой в серебристых глазах, упрямо смотрящих на меня.

Мы замираем друг на против друга. А затем Вэйсс едва слышно произносит, стоит мне лишь умолкнуть:

— Ты — что?

Он так близко, что его дыхание обжигает кожу. Щеки пылают — то ли от того, что мы сидим в пасти хищного цветка. То ли от того, что упырь непозволительно близко, и я начинаю задыхаться от нехватки воздуха и пространства. Однако, когда замечаю блеск в его глазах и едва приподнятые уголки губ — злость внутри меня вспыхивает вновь.

— Я тебя убью! — в конце концов взяв себя в руки, серьезно произношу.

— Знаешь, Роуз, думаю, что смерть от твоих рук была бы куда приятнее, нежели такая, как сейчас, — усмехается этот недоумок, кажется совершенно не понимая — где мы, черт возьми, оказались!

— Вот сейчас мы это и проверим! — угрожающи шиплю я, а затем начинаю его душить. Не сильно, но весьма ощутимо, чтобы он наконец перестал быть таким упырем!

Именно в этот момент язык под нами начинает шевелиться. Мы замираем. Мои руки по-прежнему остаются на шее этого недоумка.

— Пора выбираться, — неожиданно серьёзным тоном произносит он, а затем делает то, что заставляет меня прикрыть ладошкой лицо, скрывая жгучий стыд, идущий за мной по пятам.

— Помогите! Эй, там, кто-нибудь! Помогите нам!

— И это твоё решение?!

— У тебя есть варианты получше? — Он останавливается, перестав драть глотку.

С минуту я размышляю о том, что можно сделать в подобной ситуации. После чего решаюсь на отчаянный шаг — вытягиваю из голенища сапога свой кинжал, уверенно сказав:

— Да!

— Что ты…

Закончить он так и не успевает. Потому что я замахиваюсь и с размаху вонзаю острие кинжала прямо в глотку этой твари. После чего резко достаю его. С диким воплем пасть открывается.

Все последующие моменты буквально происходят за доли секунд.

Перед нами открывается неутешительная картина: ректор с изумлённым, местами разгневанным выражением лица несётся в нашу сторону, закатывая рукава своей белой, свободной рубашки. За ним бегут некоторые из профессоров, громко охая и недоумевая.

Высота же на которой мы оказываемся — где-то около пяти этажей, как гостиничный домик госпожи Монс, откуда открывается потрясающий вид — с одной стороны на площадь, а с другой — на залив.

Неудивительно, что в самый неподходящий момент я так начинаю тупить!

— Эй, Роуз! Отомри! — Упырь щёлкает пальцами прямо у меня перед лицом. И я невольно отмираю. — Нам надо прыгать.

— Да это же смертоубийство!

— Сказала девушка, вонзившая кинжал в глотку хищника. Где были твои страхи, когда мы имели все шансы превратиться в овощ? Поздно отступать. Давай, Кассандра, — Он подозрительно улыбается, — только вперёд!

Этот недоумок перехватывает меня за талию и, резко подтянув к себе, одним взмахом руки отрезает один из стеблей растения. Схватившись за него, как за спасательную веревку, он окончательно рехнувшись, спрыгивает вниз — и я вместе с ним!

Все остальные действия смазываются в неразборчивое пятно. Я закрываю глаза, вцепившись в упыря, а затем кричу — громко, с упоением. Но лишь до тех пор, пока Вэйсс не кричит мне в ухо: «Умолкни или моя рука случайно соскользнёт из-за того, что я преждевременно оглохну!»

После этих слов я резко перестаю кричать, словно кто-то дернул за рубильник и перетащил его в противоположную сторону. А затем открываю глаза. Именно в этот момент мистер Дегран уничтожает растение под нравоучительные причитания мисс Нор, а мы приземляемся на землю, вновь оказавшись среди зарослей оранжереи.

— Боги помилуйте и уберегите, — выдаю я, как нараспев, облегченно выдохнув.

Момент моего единения с небесными силами и землей, которая снова всего лишь в нескольких метрах от меня, я слышу:

— Кхм. Я, конечно, знаю, что неотразим. Но, Роуз, не могла бы ты отцепиться от меня. Иначе кислород в моих легких вот-вот закончится!

А?..

Поворачиваю голову вправо и натыкаюсь на красное лицо упыря. Его взгляд красноречиво направлен на мои руки, обвившие его шею, и цепкие пальчики, впившиеся в кожу.

— Ой. Прости.

Я тут же ослабляю хватку и скатываюсь вниз, оказавшись на своих двоих.

— Прощаю, — отряхивая пиджак произносит он, и я добавляю, почувствовав вновь образовавшуюся злость, которая на пару минут утонула под удушливым флером благодарности Всевышним.

— Я хотела сказать: прости, что мало!

Мы сталкиваемся взглядами. Однако очередная пикировка не происходит, поскольку позади раздаётся:

— Мистер Вэйсс, мисс Роуз — в мой кабинет. Живо!

О-о.

А вот и ректор по наши души.

Тяжёлый вздох, срывающийся с наших губ. И под взглядами присутствующих мы, как покорные слуги, молчаливо плетёмся в сторону мужчины. Сегодня его походка особенно быстрая. Не говоря о резкости и злости, скользящей в каждом движении.

Кто ж знал, что красный Янь-Фэй — из класса «хищных»!

Гарпия меня раздери и эту адскую ботанику!

Уж лучше возиться с мертвецами — они хотя бы не столько энергозатратные. Да и вообще, если так посмотреть, то вполне себе милые!

***

Дом — милый дом.

Так я думаю, когда наконец добираюсь до своей комнаты и без задних ног плюхаюсь на кровать. Тяжёлый вздох облегчения вырывается из моей груди. Скиффи незамедлительно оказывается рядом, виляя своим длинным хвостиком, словно не породистый вид драконьих, а самая обыкновенная дворняжка.

— Почему от тебя вечно так пахнет тиной? — усмехаясь я, глядя на это подобие грознокрылых созданий.

Он дергает своим маленьким носиком, став серьёзным. А затем тычет кончиком хвоста на графин с водой, который примостился на