– Вы можете что-нибудь с этим сделать?

– Может быть, – говорит доктор Бреннан, записывая цифры моего кровяного давления на листе бумаги в планшете. – А может, и нет. Иногда медицина не имеет к этому никакого отношения.

– Что вы имеете в виду? Вы говорите о Боге?

– О, нет, не о Боге. Я говорю о Гоге.

– Кто это – Гог?

– Он капризный, более нетерпеливый младший брат Бога, – говорит она. – Пока Бог строит Гималаи, несчастный старый Гог помещает опухоли в головы молодых брисбенцев.

– Гогу есть много за что ответить, – предполагаю я.

– Как бы то ни было, на чем мы остановились?

– На Вейдере.

– Ах да, так стало быть, тебе не нравится Дарт Вейдер? – говорит она. – Насколько я понимаю, вы с братом захотели разрубить его пополам топором?

– Мы злились, что он убил Оби-Вана.

Доктор Бреннан смотрит мне в глаза, отложив свою папку на кровать.

– Ты слышал когда-нибудь поговорку, Илай: «Обманщика не обманешь»?

– Дрищ ее обожает, – киваю я.

– Да уж не сомневаюсь. Так вот, я чувствую здесь какое-то дерьмо, – заявляет она, и благодаря ее ирландскому акценту фраза звучит так, словно доктор говорит о прекрасном рассвете. – Я видела и зеленое дерьмо, и желтое дерьмо, и черное дерьмо, и фиолетовое в крапинку, и такое толстое, что им можно тещу убить, если шарахнуть как следует по башке. Я видела, как дерьмо лезет из дыр, о существовании которых ты даже не подозреваешь. Я видела, как дерьмо разрывает задницы и женщин, и мужчин, но я редко видела дерьмо настолько опасное, как та чушь, которая льется из твоего рта прямо сейчас.

На протяжении всей этой речи о дерьме доктор Бреннан говорит с любовью и состраданием, и это заставляет меня фыркнуть от смеха.

– Простите, – говорю я.

– Есть вещи, которые ты можешь сделать, – продолжает она. – Есть места, куда ты можешь пойти и быть в безопасности; есть люди, которым ты можешь доверять. В этом городе еще есть люди, более могущественные, чем полиция. В Брисбене еще осталось несколько Люков Скайуокеров, Илай.

– Героев? – спрашиваю я.

– Не может быть, чтобы на всех этих злодеев, разгуливающих вокруг, не нашлось и нескольких героев тоже, – говорит она.

Дорогой Алекс!

Привет из детского отделения Королевской Брисбенской больницы! В первых строках прошу прощения за неровный почерк. Недавно я потерял свой правый указательный палец (это долгая история на самом деле), но я могу отлично держать шариковую ручку средним, большим и безымянным. Мой лечащий врач, доктор Бреннан, хочет, чтобы я побольше пользовался руками, и она сказала, что написание письма – отличный способ попрактиковаться в этом, а также улучшить кровообращение кисти. Как ты сам, как парни, как ваш кот Треножник? Прости, не могу сообщить вам никаких новостей о «Днях нашей жизни», потому что тут в детском отделении только один телевизор, и он вечно включен на образовательный канал. Ты когда-нибудь лежал в больнице? Здесь не так уж и плохо. Доктор Бреннан очень милая и разговаривает с ирландским акцентом, я думаю, это должно понравиться ребятам из 2-го отряда. На ужин была слегка жестковатая жареная баранина, зато завтрак (кукурузные хлопья) и ланч (бутерброды с курицей) – то, что надо. Я мог бы остаться здесь еще ненадолго, но не могу, потому что у меня есть дело. Видишь ли, я размышлял о героях, Алекс. У тебя когда-нибудь был свой герой? Кто-то, кто спас тебя. Кто-то, кто защищал тебя. Люк Скайуокер не собирался быть героем. Он всего лишь хотел найти Оби-Вана. И тогда он просто решил выйти за пределы своей зоны комфорта. Он просто решил следовать зову своего сердца. Так что, возможно – это все, что требуется, чтобы быть героем, Алекс. Просто следовать зову своего сердца. Сделать первый шаг. Вероятно, ты какое-то время не сможешь получать от меня писем с поддержкой, потому что я ненадолго уезжаю. Я отправляюсь на поиски, в небольшое приключение. Я установил себе цель, и у меня есть воля, чтобы ее достичь. Помнишь, Дрищ всегда говорил о четырех вещах? Время, планирование, удача, вера. Я думаю, что это похоже на жизнь. Я считаю, что так и надо жить. Я напишу тебе, когда смогу, но, если от меня так и не будет никаких вестей, я хочу сказать спасибо за все письма и за дружбу. Так много еще хочется сказать, но придется отложить это на другой день, потому что мой момент почти настал, и мое время ускользает. Как песок сквозь песочные часы. Ха!

Твой друг навсегда,

Илай.

* * *

Дрищ всегда верил в себя и в то, что ему удастся сбежать из тюрьмы. Это было нечто вроде: «Если ты в глубине души убежден, что охранники могут видеть тебя, то они и вправду могут видеть тебя. Но если ты по-настоящему веришь, что невидим, то и охрана поверит, что ты невидимка». Думаю, что именно так он и говорил. Это было что-то об уверенности. Гудини из Богго-Роуд был не столько волшебником, сколько пронырливым и уверенным, а уверенный проныра может творить любую магию. Его первый успешный побег из Богго-Роуд состоялся средь бела дня. В жаркое воскресенье, после обеда, 28 января 1940 года. Дрищ и его собратья по заключению из крыла «Д» шли по главному кольцу в направлении двора номер четыре. Дрищ отстал от группы и поверил, что невидим. И он стал невидим.

Четыре фактора для чистого побега: время, планирование, удача, вера. Время было выбрано правильно, между тремя и четырьмя часами пополудни в воскресенье, когда большинство тюремных охранников охраняли большинство заключенных на молитвенной службе во дворе номер четыре, с противоположной стороны корпуса, в котором находилось крыло «Д». Простой план. Эффективный план. Уверенный план. По пути к Четвертому двору Дрищ просто стал невидимкой, выскользнул из вереницы заключенных и нырнул в Первый двор, примыкающий к крылу «Д»; ближайший двор к его конечной цели – тюремным мастерским.

Затем он поверил, что может перемахнуть трехметровый деревянный забор, и стало так. Он перелез через забор, огораживающий Первый двор для физических упражнений, и спрыгнул на дорожку вниз, в «стерильную зону», которая проходила изнутри вдоль тюремных стен в форме квадрата. Он перебежал по дорожке в зону тюремных мастерских, которую обычно патрулировали охранники, но не во время воскресной молитвы. Вспотевший, разгоряченный, тихий и скрытный, он подбежал к задней части мастерских и, невидимый для охраны, забрался на пристройку, которая позволила ему лезть дальше и подняться на крышу мастерских.

Здесь, уже потенциально заметный охранникам из сторожевых башен, он достал пару украденных и нелегально хранимых кусачек и быстро перекусил проволочную сетку, закрывавшую вентиляционные окна мастерской. Время, планирование, удача, вера. И стройное телосложение. Гудини из Богго-Роуд протиснул свое худое тело через вентиляционное окошко и упал вниз, в сапожную секцию мастерских. Каждая секция мастерской была отделена от остальных проволочной сеткой. Дрищ проделал отверстие и пролез через проволоку из сапожной секции в секцию матрасов, из матрасной секции в плотницкую, из плотницкой в ткацкую, а из ткацкой прямиком в рай – в мастерскую кистей и щеток, где он работал последние недели и в которой прятал свой спасательный комплект.