«Что же я за человек?»

Одно дело, что Куджен и Дханнет сказали ему, что он был массовым убийцей. И совсем другое – видеть себя совершающим одно из этих убийств.

– Продолжай, – сказал наконец Джедао, потому что был обязан сделать это ради погибшей. Все, что он хотел сделать, это побежать в туалет и блевануть, но… даже тошнота была абстрактной, как будто принадлежала кому-то очень далекому. «Сколько мертвых тел я видел?»

Невзирая на отвращение, Джедао был впечатлен своим старым «я». Он и не знал, что люди могут так хорошо обращаться с огнестрельным оружием. Никакой причудливой боевой хореографии, просто грязное, деловитое смертоубийство. Он пытался вести счет жертвам, оценивая свою чудовищность, но цифры вылетали у него из головы, как полыхающие птицы.

Наконец он добрался до того места, где Джедао-из-прошлого застрелил нескольких техников-Нирай в спину, когда те попытались бежать. Он больше не мог этого выносить.

– Прекрати, – хрипло сказал он. – Пусть это прекратится.

Сеть отключила планшет. Она ничего не могла поделать с образами в его голове.

Джедао подождал, пока его дыхание замедлится. Затем сказал, преисполнившись самобичевания:

– Хочу увидеть свою казнь.

Он не был уверен, что это улучшит его самочувствие, но выбор казался подходящим.

Сеть смогла предоставить ему только одну запись. По какой-то причине казнь не была публичной. Его смерть поручили двум людям. Один из них был Нирай, прикомандированный к Кел. У него были волнистые волосы, и он был необычайно красив, но, учитывая отсутствие знаков отличия, Джедао решил, что это всего лишь техник, ничего особенного. Он держал в руке наполненный чем-то шприц.

Другой была худая седовласая женщина с печальными глазами – высокопоставленный генерал Кел в полном парадном облачении. Она смотрела на старшего Джедао, который лежал в открытом черном гробу, в седативном состоянии. Генерал выглядел спящим, если не считать ужасного остаточного напряжения вокруг глаз. Верховный генерал ласково погладила его по руке и что-то пробормотала.

Джедао захотелось разбить ей лицо. Неужели она не знает, что он сделал со своими Кел? Как она может ему сочувствовать?

На этом видео остановилось. И это было прекрасно, потому что Джедао больше не мог выносить неправильно адресованных чувств генерала Кел. Он посмотрел вниз и обнаружил, что сжал кулаки. Ладони болели там, где ногти впивались в них.

Теперь он понял, почему Кел так невзлюбили его, хотя по-прежнему ничего не мог вспомнить. Но ему и в голову не пришло, что все это обман. Он не мог изменить прошлое. Все, что он мог сделать, – это вести себя достойно и двигаться дальше, не забывая о том, что случившееся нельзя искупить никаким покаянием.

Наши дни

Брезан должен был встретиться со своим оппонентом через час, плюс-минус несколько минут, в зависимости от того, чей календарь доминировал. Все, о чем он мог думать, это какими тяжелыми оказались три многоярусных ожерелья – словно три виселичные петли. Согласно протокольному советнику геральдические символы, вырезанные на каждой подвеске-кабошоне – если точнее, Пепельный Ястреб, Падающий в Небо, Пепельный Ястреб Бдительный и Пепельный Ястреб во Славе, – должны были убедить всех здравомыслящих Кел, включая ожидаемую гостью, в его надежности.

Брезан возражал против этого втройне. Во-первых, будучи самым известным из ныне живущих «падающих ястребов», если не считать Черис, он не мог рассчитывать, что какое бы то ни было количество драгоценностей, сколь угодно тяжелых, изменит представления людей о нем. Во-вторых, вряд ли кто-то мог различить особые символические разновидности «пепельных ястребов», разве что схватив его за шею и внимательно вглядываясь в каждый кабошон. Хотя Брезан был штабистом, а не пехотинцем Кел, его стандартной реакцией на людей, распускающих руки, все еще было: «А ну иди на хрен, или хочешь, чтобы я тебе вломил?» В-третьих, он сомневался, что генерал-протектору Кел Инессер есть дело до каких-то пустяковых украшений.

Все в комнате, куда его поместили, вызывало зуд. Казалось бы, за девять лет он привык к бессмысленной роскоши, даже на звездной базе размером с Истею-Прайм. Интеллектуально он признавал, что его работа как главы государства заключалась в том, чтобы производить впечатление, в то время как избранный премьер делал реальную работу. «Вы – клей, скрепляющий наших Кел», – так выразился Микодез. Брезан сдерживал свои возражения на том основании, что невозможно оскорбить человека, известного тем, что он нанес удар в спину другим гекзархам. Но тяжелые сверкающие гобелены, фонари с янтарными панелями и скульптуры «пепельных ястребов» заставляли его чесаться. Он с радостью обменял бы это все на какой-нибудь тускло освещенный кабинет под начальством у кого-нибудь.

Микодез предложил вести переговоры за него. Брезан не был настолько горд, чтобы не признать, что шуосский гекзарх гораздо опытнее, если не сказать безжалостнее, в подобных делах. Однако Инессер наотрез отказалась разговаривать с Микодезом. К этому моменту союз Брезана с фракцией Шуос уже не был тайной. Более практичные из его Кел признали, что без помощи Шуосов координация их военных действий была бы невыполнимой задачей. Но очень многие люди по-прежнему относились к Микодезу с подозрением. Он уже пользовался дурной славой после убийства двух своих кадетов много лет назад; убийство гекзархов только укрепило его репутацию. Это срабатывало против них так же часто, как и в их пользу.

– Сэр, – нейтральным тоном произнесла протокольный советник Ойя Фиамонор, – вы опять грызете ногти. Через перчатки. Не делайте этого.

– По крайней мере, я не ковыряю в носу, – возразил Брезан.

– И этого тоже не делайте.

Брезан подавил вздох. Микодез убедил его, что помощник, прошедший обучение во фракции Андан, – блестящая идея. В Конвенции было не так много Кел, чтобы они могли выделить одного для протокола. И если Фиамонор в чем-то и преуспела, так это в соблюдении протокола. Она также заставляла Брезана чувствовать себя беспокойным шестилетним ребенком.

В течение девяти лет генерал-протектор Инессер отказывалась от любых дипломатических контактов с Конвенцией. И теперь она хотела встретиться. У Брезана были дурные предчувствия, но премьер Дзуро хотела, чтобы он пришел – и вот он здесь.

– Потому что я – расходный материал? – сказал Брезан, когда видел ее в последний раз.

Дзуро похлопала его по руке. Брезан ненавидел этот жест, но теперь он лучше контролировал свои реакции.

– Вы лучше читаете язык тела. Когда не ввязываетесь в драки. Выясните, что задумала Инессер.

Система Истейя была предметом спора между его Конвенцией и Протекторатом Инессер. Брезан ненавидел думать о Конвенции как о чем-то «своем». Он просто оказался не в том месте и не в то время. В частности, он никогда не желал сделать карьеру в политике. Генерал Кируев и генерал Рагат занимались военными делами. А Черис все еще отсутствовала, что было очень плохо, потому что он хотел бы пихнуть «Джедао» навстречу Инессер.