Она не знала. Ничего-то она не знала и не понимала. Агата сползла с дивана и села на пол. Вытянула ноги, тупо разглядывая их. Телевизор все заливался хохотом.

На самом деле она уже ничего не хотела знать и слышать. Хотелось, как той обезьянке, закрыть уши, глаза и рот. Ничего не слышу, ничего не вижу… Наверное, это и называется бегством от действительности. Только вот куда люди умудряются от этой самой действительности сбежать? Может, лучше в страшную Кобуци, про которую рассказывал Келдыш? Там точно знаешь, что кругом одни чудовища и никому нельзя верить…

Я устала, пожаловалась Агата самой себе, поскольку больше жаловаться было некому. Я так устала. И не знаю – что делать.

Что я могу сделать.

Осторожная рука коснулась ее головы. Она заставила себя не поворачиваться и не смотреть на Келдыша. А он, похоже, боялся, что Агата его оттолкнет. Он не пытался погладить ее по голове, как маленького ребенка, которого надо успокоить. Его теплая рука просто лежала на ее затылке – не двигаясь. Словно ему самому нужно было это прикосновение.

Словно и он не знал, что делать…

* * *

– Выбирайте, Мортимер.

– Что?

– Ну, спальня-гостиная, кровать-диван! – нетерпеливо пояснил Келдыш. – Вы же не собираетесь проявлять трогательную заботу обо мне и сегодня ночью?

Она вообще ничего не собиралась. Агата вспомнила громадину пустынной кровати и вздрогнула.

– Диван!

– Вот и славно, – согласился Келдыш. – Мне кровать нравится больше!

Взял подушку и ушел в спальню.

Агата тянула до последнего. Укладывалась, включала-выключала телевизор, листала одинокую в келдышевской квартире книжку…

– Вы собираетесь спать, Мортимер? – услышала наконец недовольный голос.

– Да, – обреченно сказала Агата. – Спокойной ночи.

– Угу, – сказал Келдыш. Она погасила свет и тут же пожалела, что не поставила, как вчера, у дивана лампу. Но если сейчас пойти ее разыскивать, Келдыш разозлится. Да что с ней такое? В детство впадает, что ли? Она же так давно не боялась темноты… Агата с тоской взглянула на открытую в прихожую дверь – сил и смелости встать закрыть ее уже не было. Дверь казалась громадной черной дырой, через которую в комнату могло войти что угодно. Что-то уже готовилось войти, нет, уже вползало невидимой серой дымкой, уже холодок касался мокрого Агатиного лба… Агата сдавленно всхлипнула, закрываясь с головой одеялом.

– Нет, это невыносимо!

Агата чуть не подпрыгнула. Откинула с лица одеяло. В проеме двери в спальню стоял Келдыш. В одних трусах, что Агату сейчас совсем не смущало. Честно говоря, ее не смутило бы даже если бы учитель был вообще без ничего – так она ему обрадовалась.

– Как я могу уснуть, когда вы без конца вошкаетесь и подвываете?

– Я не подвываю, – возразила Агата и шмыгнула носом.

– Тогда скулите. – Келдыш в один шаг оказался у дивана. Сгреб ее вместе с одеялом и поставил на ноги. – Давайте, топайте. Идите в спальню.

Агата путалась и запиналась за одеяло, Келдыш подталкивал ее в спину (пару раз, кажется, даже поддал коленкой), бормоча:

– Мадам Мортимер вздернет меня на первом же суку, если узнает… Пришьет мне растление малолетних.

– Никакой вы не растлитель! – запротестовала Агата, запнувшись и с размаху сев на кровать. Добавила, подумав. – И я не малолетняя.

– Вот именно, – непонятно согласился Келдыш. – Где ваша подушка?

– На диване.

Келдыш выразительно вздохнул и пошел за подушкой. Вернувшись, метнул ее в Агату. И с громким стоном рухнул на кровать.

– Неужели я наконец-то посплю?

Агата посмотрела в его голую спину. Осторожно проползла по своей половине кровати. Осторожно улеглась, сворачиваясь в клубок. И даже дышать старалась осторожно, беззвучно – только чтоб не прогнал. Зато тени сюда не войдут. Они боятся всех, кроме Агаты.

– Черт! – неожиданно сказал Келдыш. Кровать качнулась – так резко он перевернулся. Агата взглянула одним глазком. Он лежал на спине, до пояса прикрывшись одеялом. Заложив руку за голову, смотрел в потолок. Почувствовав ее взгляд, пожаловался:

– Весь сон как рукой сняло!

– Извините…

– Вам что, кошмар приснился?

– Я не спала.

Келдыш помолчал.

– По дому скучаете? В шоке от всего происходящего?

– Не… не очень.

Агата стянула с лица одеяло. Он что, пытается проявить чуткость? Плохо выходит. Сразу видно, не привык.

Келдыш скрестил руки на груди. Покосился.

– Мортимер. Я не умею нянчиться с девоч… со школьницами вашего нежного возраста. Если я бываю резок, можете спорить и огрызаться.

Разрешил, спасибо. Агата невольно улыбнулась.

– Я не обижаюсь.

Уже.

– Тогда какого… вы там носом хлюпали? Сами не спите и мне не даете!

– Извините, – машинально повторила Агата.

– О господи! – вздохнул Келдыш.

– Я боюсь темноты.

Сказала и прижмурилась от ужаса – ну вот, ляпнула, сейчас опять скажет про детский сад и что он не нянька, и вообще это смешно для такой взрослой девицы…

– Темноты, – повторил Келдыш. – Это все с детства?

– Да…

– С того подвала?

– Какого подвала?

– Вы говорили, вас нашли в подвале какого-то здания.

– А… да.

– Вы обычно спите при свете?

– Нет. Я давно не боялась… сейчас почему-то.

– Чего вы боитесь? Вы что-то видите? Давит темнота? Кажется, что вы задыхаетесь? Часто снятся кошмары?

Келдыш выстреливал нетерпеливыми вопросами, он даже приподнялся на локте. Зачем только она сказала?

– Не снятся, – с трудом выговорила Агата. – Не кажется. Они приходят.

– Кто? Чудовища?

Он не смеялся, она видела.

– Тени.

– Тени?

– Серые тени. Они приходят и ищут. Они говорят со мной… и иногда касаются…

– Так?

Он сделал движение ладонью – и по лбу Агаты скользнуло холодным ветром. Агата поежилась.

– Да. Откуда вы…

– Что они говорят? Что ищут?

– Не знаю. Не понимаю. В детстве я пыталась понять. А сейчас… я просто стараюсь уснуть поскорее.

Келдыш побарабанил пальцами по подушке.

– Вы говорили об этом кому-нибудь?

– В школе. Психологу. Он говорит, у меня просто богатая фантазия, и с возрастом это пройдет.