Вторая – медленная смерть. То самое проклятие, настигшее Ивана Афанасьева.

Третья – распознавание лжи.

В каждом пункте слова с указанием темпа их произнесения, время, когда лучше работать, набор трав и предметов, слом, подробнейшая инструкция.

Я внимательно прочла все три, закрыла тетрадь и спрятала в тайник, после чего вернулась к домашней работе. Спасибо, Агния Николаевна, вы дали мне оружие и защиту, и я обещаю, что не воспользуюсь ни одним из этих средств понапрасну.

Пока работа делалась, я думала о странной истории, участницей которой невольно стала. Полтора месяца прошло с убийства Бухвостова, чуть меньше – с нападения на Афанасьева. Месяц назад убили чиновника. У наших доблестных сыщиков что, никаких сроков раскрытия дел нет? Конечно, тому, что показывают в кино, верить нельзя, но всё-таки существуют какие-то правила. Тем более, когда задели «своего». У меня восприятие времени неправильное, сдвинутое суточными дежурствами, я не сразу могу вспомнить, какой день недели или число, но уверена, полицейское начальство точно это знает. А Егоров ничего мне, в сущности, не рассказал.

Вот только не надо о тайне следствия, недостоверно это! Невозможно же не поделиться с близким человеком хотя бы в общих чертах тем, что для тебя важно…

Непонятно, почему он вот так исчез. Вообще-то, если рассуждать логически, причин может быть не так и много: повышение, неприятности, командировка или потеря интереса к конкретной женщине, то есть, ко мне. Для последнего всё-таки рановато. Если бы нашему роману было не три недели, а хотя бы три месяца, тогда да, возможно, а сейчас он меня ещё не прочёл. Командировка? А бог его знает, бывают ли у следователей командировки, мне отчего-то кажется, что нет.

Ах да, ещё могла вернуться из Еревана его матушка, и резко стало не до меня.

Впрочем, были пропущенные мною звонки и визит в моё отсутствие, так что не всё так мрачно…

Тут в моей руке переломился помидорный стебель, и я выкинула из головы всё, что от меня не зависит.

Ну, постаралась выкинуть…

Слегка умаявшись, я села передохнуть и почувствовала, как хрустнул листок в заднем кармане. Чёрт, записка же от Макса, я так и не прочла её!

Ну да, фирменный телеграфный стиль бывшего мужа. Ничего не понятно, «волнуйтесь, подробности письмом». И зачем было записку писать, мог отправить смс-ку…

Следующим в дверь постучал Боря Сотников. Сиринг с достоинством держался у его левой ноги, пока не увидел кота.

Крис раздулся в шар, поднял трубой хвост и боком заскакал в сторону пришедшего в его дом врага. Мастифф посмотрел на хозяина, сложив рыжие брови домиком, и слегка попятился. Мы с Борькой рассмеялись и вытолкали обоих на улицу.

– Думаешь, не подерутся? – спросил Борис с сомнением.

– Сиринг слишком взрослый, чтобы обидеть котёнка, – махнула я рукой. – А Крис слишком маленький, чтобы угрожать всерьёз. Разберутся.

Как оказалось, Сотников пришёл, чтобы официально пригласить меня на свой день рождения.

– Ты когда дежуришь? – спросил он, держа в руках устрашающей пухлости блокнот.

– Завтра, а потом – в воскресенье, двадцатого.

– Отлично! Значит, ждём тебя в субботу, девятнадцатого, к пяти часам. Форма одежды свободная, желаешь – бери с собой компанию.

– Насчёт компании посмотрим, – неопределённо ответила я. – А за приглашение спасибо, непременно буду.

Когда он собрался домой, начало темнеть. Нас ждала дивная картина: на крыльце, на коврике у двери, свернулся и дремал Сиринг, а Крис спал, растянувшись на его мощном теле.

«Ну, вот и всё, – думала я, пока руки привычно запирали замок и сыпали соль тонкой струйкой. – Макс в Японии, и раньше субботы можно не ждать звонка. Афанасьев не пришёл. Конечно, если его выперли в отставку, то времени у него будет теперь более чем достаточно. Не сегодня, так завтра почувствует себя хуже и придёт. Вопросов к нему накопилось много. Егорова выносим за скобки. Когда-то, когда Анастасия Васильевна ещё была красивой и весёлой, совершенно сногсшибательной дамой, а я – не очень большой девочкой, она говорила: там, где ты ничего не можешь сделать, ты ничего не должна хотеть. Вынеси это за скобки и решай свои задачи так, будто ничто тебе не мешает…»

* * *

Больница огорошила меня новостями.

Первой был ремонт. В холле пахло краской, на крыше громыхали железом рабочие. В ординаторской Воропаев, Кауфман и старшая сестра Любовь Антоновна азартно переругивались, решая, кого из больных в какую палату переводить. На месяц закрывалось правое крыло здания, и была надежда, что потом перейдут к левому.

– Крыша – это прекрасно, – сказала я. – Добрый день всем.

– И вам, – не отрываясь от листа бумаги с расчерченными квадратиками, ответил главврач; потом поднял на меня глаза. – А, Анастасия Александровна! Как съездили?

– Отлично, спасибо.

Я зашла за шкаф, выполняющий у нас роль ширмы, чтобы переодеться. Застёгивая белый халат, спросила:

– Неужели ту самую комиссию так впечатлила протекающая крыша?

– И крыша, и старые кровати, и отсутствие разъездного автомобиля! – ликующим голосом сообщила старшая сестра. – Представляешь, Настя, на всё это нам выделили деньги!

– Не представляю, – честно сказала я. – Но буду верить, что ремонт не свернут на середине, а машина к нам приедет. Странно вообще, что так быстро деньги дали.

– Тут вопрос политический, – хмыкнул Кауфман. – Главу облздрава как раз сняли, а Ираида – его племянница, вот и устроили показательную порку. А, ты ж не в курсе? – я помотала головой. – На Курцову дело завели, за расхищение больничного имущества и прочие подвиги. Ну и уволили, ясное дело, так что теперь сестры-хозяйки у нас нету.

– И слава богу, – перекрестилась Любовь Антоновна.

– Ещё новости есть? – спросила я осторожно.

После первых двух третья могла оказаться вообще за гранью. Например, Кауфмана назначили бы министром здравоохранения. Или увеличили бы втрое норму питания на каждого больного.

– Нет, – засмеялась старшая сестра. – Тебе мало?

– Мне – хватит! – сказала я с чувством.

После четырёх в больнице всё затихает. Остаётся только дежурная смена, сегодня даже Семён Маркович ушёл пораньше. Больные занялись своими нехитрыми развлечениями: читали, играли в шахматы, жаловались друг другу на болезни. Вообще это время мне следовало бы занять писаниной, хотя бы те же истории болезней привести в порядок, но хотелось побездельничать. Чуть-чуть, хоть минут пятнадцать, и я стала искать решение сложной, практически нерешаемой проблемы. Даже двух.

Первая – что дарить Боре Сотникову на день рождения? Что можно подарить мужчине тридцати пяти лет от роду, не пьющему, не курящему и носящему щегольскую бородку? Традиционные дары, типа дорогой выпивки, хорошей зажигалки или бритвы отпадают в полуфинале, придётся проявлять изобретательность. То есть, ехать в Ростиславль.