– Это его право, – опуская голову, с вызовом пробормотал Марк.

– Да, его, кто спорит. А наше право найти его и вернуть обратно или хотя бы узнать, где он и как, и присматривать до возвращения директора, – подытожил Борис. – Короче, отдых отменяется, будем прочесывать город. Сейчас распечатаю план и разделю на квадраты, только сперва определимся, сколько человек пойдет.

Я немедленно поднял руку. Хотя до этого сильно надеялся, что не увижу Васильева до своего спуска в Нижний мир. Но сейчас мне даже страшно было думать о том, как Димка бродит где-то с невыносимой болью в душе и тяжестью во всем теле, отвыкший от холода, во власти ужасных мыслей.

– Думаю, в лагере останется Марк, – вслух рассуждал Борис. – Хотя нет, нужен еще кто-то, мало ли что может случиться.

– Вот ты и оставайся, – сказала ему Милена. – Надежнее будет. А искать пойду я, Бридж, Иола и Алеша. Разделим город на четыре квадрата.

В глазах Бориса я увидел нечто такое… Он понимал, что это верный вариант, но ему было бесконечно страшно отпускать от себя Милену. Забыв о нашем присутствии, он смотрел на нее с такой заботой и тревогой, что мне стало не по себе.

– А если по двое? Надежнее будет.

– Ой, Борь, ну перестань! – закатила глаза скорая на решения Милена. – Это сколько же времени займет, мы ведь не можем в городе передвигаться на нашей скорости. Нормально все будет, вот увидишь!

Покидали мы лагерь уже почти в полной темноте, хотя было всего лишь около пяти вечера. Так что до города добрались, словно на крыле ветра, не опасаясь свидетелей. Здесь Милена раздала нам отсканированные карты с отмеченным для каждого районом города. Лично мне с самого начала эта идея казалась провальной, разве что для очистки совести. В этом меня окончательно убедил разговор на ресепшене в первой же городской гостинице.

– Сколько ему? – сморщила лоб сонная женщина в строгом костюме. – Пятнадцать? Нет, не селим без взрослых, хоть с паспортом, хоть без.

Я вышел на порог, осмотрелся. Наискосок от гостиницы был храм, колокола дробным звоном сзывали к вечерней службе, по высоким ступеням туда и сюда сновали верующие. Нищие на паперти замерли в покорно-жалостливых позах. Я подумал, что для Димки никакого труда не составило бы договориться с кем-то из прохожих, чтобы ему помогли заселиться. Хотя с такой же легкостью он мог позвонить по любому объявлению о сдаче квартиры, вон их сколько на информационной доске. А мог сразу пойти на станцию и махнуть в Питер – лично я бы на его месте так и поступил.

И все же я продолжал обходить улицу за улицей, заходить в кафе и гостиницы, показывать фотки со своего телефона. Жалел, что животный нюх и умение идти по следу не входят в пакет привилегий атланта. Время от времени мы перезванивались: у ребят тоже все было глухо.

В какой-то момент я сам удивился, обнаружив себя во дворе собственного дома. И первым делом посмотрел на окна Разиных: они были темны, все до единого. Мелькнула мысль забежать домой, предупредить родителей, что какое-то время я у них не появлюсь и по телефону буду недоступен. Но нужно было что-то выдумывать, врать… На это уже не оставалось сил. Просто напишу им эсэмэску позднее.

Позвонила Милена, огорченным голосом произнесла:

– Все бесполезно. Мы возвращаемся в лагерь. Где пересечемся?

– У меня еще пара мест осталась неосмотренными, – соврал я поспешно. – Так что возвращайтесь без меня, я позднее прибегу.

– Алеша, только без самодеятельности, умоляю!

– Ну, ясное дело.

Я отключился и побежал в сторону железной дороги, туда, где у самой станции стоял блочный дом Тасиной тети. Позвонил по домофону, и очень скоро мне ответил едва слышный Тасин голос:

– Кто там?

– Привет, это я. Можно к тебе подняться? Или спустишься сама?

– Спущусь, – через секунду решилась Тася. – Тетя же болеет, только уснула, а комната одна.

– Жду тебя!

Она сбежала вниз через минуту. В свете тусклой подъездной лампочки я сразу заметил опухшие глаза и воспаленные дорожки от слез на щеках.

– Алеша…

Она прислонилась спиной к железной двери, уставилась на меня испуганно и виновато.

– Я не могу поверить, что все это в самом деле с нами случилось. Кажется, просто приснился кошмар. Это ведь я во всем виновата…

– Ни в чем ты не виновата! – рявкнул я.

– Всего-то нужно было поесть утром, хоть чаю попить.

– Эй, ты о чем сейчас говоришь? – Я всерьез перепугался, что после пережитого Тася повредилась умом.

– Я просто не поела утром, очень волновалась из-за Ваньки, из-за родителей. И тогда в лесу у меня закружилась голова, все поплыло перед глазами. Вот Бридж и решила отнести меня в лагерь, а Хонг… Она побежала к тебе…

Последнее предложение девочка еле выговорила, давясь слезами. Я взял ее за плечи, легонько встряхнул:

– Тася, прекрати это, даже не думай так. Ты ни в чем не виновата, это просто такое ужасное стечение обстоятельств.

И вдруг она обняла меня за шею. Это было так неожиданно, что я просто оцепенел. Сложился в пояснице почти пополам, чтобы ей было удобнее. И сам расслышал, как бешено колотится мое сердце. Я мучился мыслью, могу ли сейчас поцеловать Тасю или нельзя, неуместно, даже преступно. Пока думал, момент был упущен, девочка разняла руки.

– Твои родители вернулись? – пробормотал я, только чтобы не молчать.

Она покачала головой:

– Нет. Завтра по закону можно уже заявлять в полицию, тетя хочет идти. Но ведь ясно, что никто не станет надрываться в поисках, если вообще хоть что-то будут делать. А может, и заявление не возьмут.

В ее голосе мне послышалась скрытая мольба, и я сказал виновато:

– Слушай, Тась, сегодня ночью я спускаюсь в Нижний мир, на поиски Соболей. А когда вернусь, то обязательно помогу тебе с родителями. Хотя, уверен, к тому времени они сами вернутся.

– Я надеюсь, – пробормотала Тася. – Иван там один в квартире, еще натворит чего.

Я не стал огорчать ее сведениями, что в данный момент Ванька если и творил что-либо, то точно не в их квартире.

– А кто еще идет вниз?

– Иола. Должны были и Милена с Борькой, но в лагере сейчас беспокойно.

– Удачи вам, – пожелала Тася. – Вы наверняка быстро управитесь.

Я вовсе не был в этом уверен.

– Только обязательно позвони мне, как только вернешься, ладно? Я буду ждать тебя.

– Конечно! – вскричал я. – Первым делом, даже не сомневайся!

Она словно через силу улыбнулась в ответ.

– Ну, я побежала тогда?

Я кивнул, и девочка унеслась вверх по лестнице.