Решил сначала, что это очередной её закидон. Глупая манипуляция. Которая, к слову, у неё отлично получалась. Потому что порой мой мозг отказывался думать о ком-то ином, кроме неё. Су-у-учка.

Но затем раздался странный звонок. Мне позвонил мой человек и сообщил, что бриллиантовое колье, подаренное мной Маугли, сдали в ломбард за копейки.

Наверное, чего-то подобного следовало бы ожидать от дикой Маугли. Я и не рассчитывал, что она сохранит его в шкатулке для драгоценностей. Может быть, расплатится по долгам, которых у неё наверняка скопилась тьма.

Только вот Маугли не походила на описание того, кто сдал украшение.

Не придал этому значения. Этот эпизод всего лишь кусок пазла, который мне никак не удавалось сложить, чтобы понять, с кем я имею дело. Что это за девчонка.

Видел халупу, в которой она живёт. Ничем не примечательная хрущёвка. С ободранными стенами, старой мебелью и запахом бедности. Этот антураж лишь подтвердил мои знания о ней. Как о посудомойке, пытающейся выжить и ищущей деньги.

Время истекало, а неприятный зуд в груди лишь нарастал.

Следовало бы забыть её тут же. Набрать номер одной из девиц, что готовы прибежать ко мне по щелчку пальцев. Мечтая удовлетворить любое моё желание. Самое грязное и низменное.

Сидел какое-то время, пялясь в телефон. И несмотря на сосущий голод, вдруг пришло понимание, что утолить его сможет лишь Она.

Чертовщина.

Со мной никогда подобного не происходило.

Секс – это всего лишь секс. Такая же потребность, как еда или сон.

Но почему-то хотелось именно её.

В дверь раздался стук. Прогнал странный прилив радости от мысли, что Маугли всё же решила почтить меня своим присутствием.

Но, когда в кабинет зашёл охранник, чувства схлынули.

– Хозяин, тут Ветрянский. Говорит, у него есть важная для вас информация. О девчонке… вашей.

– Пусть войдёт.

Ветрянский всегда выглядел так, будто умер и уже начал разлагаться. Но сегодня он превзошёл себя.

Заполз в кабинет, марая его своей кровью. Еле живой.

– Девушка эта, она ведь вам небезразлична, – звуки с трудом вылетают из его рта с выбитыми недавно зубами. При этом он говорит быстро. Словно опасаясь, что я вышвырну его.

Подхожу ближе, опускаясь рядом. Вглядываюсь в лицо. Сердце затапливает тревога. Колючее, малознакомое чувство. Последний раз нечто подобное я испытывал, когда потерял жену.

– Предположим.

Ветрянский схаркивает кровь на мой ковёр. Жду, когда к нему вернётся возможность говорить.

– Она просила не сообщать вам, но её настоящее имя – Василиса Вишневская. И если она нужна вам живой, то лучше поторопиться.

Сжал виски, сидя в камере и вспоминая собственные эмоции в тот день, когда она в первый раз взяла мой член в рот. На губах против воли появилась улыбка.

Помню, как бросил в её сторону мимолётный взгляд, когда охрана привела девушку в комнату для игры в покер. Только чтобы убедиться, что это именно она. Что Василиса не успела в очередной раз улизнуть от меня через форточку.

Мне нужна была эта маленькая лживая сучка. Ещё нужна…

Но не сумел совладать с эмоциями. Гнев, густой и пузырящийся, как взбитая в пену кровь, поднялся по хребту. Стоило лишь увидеть её, как привычные реакции тела дали сбой. Глубоко замурованные чувства полезли наружу. Колючими щупальцами пробираясь наверх.

Старался отогнать от себя подальше эти чувства. Слишком насыщенные. Слишком плотные. Концентрированные. Вкусные, терпкие, сладкие и горькие одновременно. Их так много, что они не умещаются в моей грудной клетке.

Новый владелец Василисы оказался слабым игроком. Иначе воспользовался бы моим состоянием. Но, похоже, он не улавливал перемен моего настроения.

Впрочем, даже если бы я проиграл, девчонку ему бы не оставил. Положил бы здесь каждого, кто решился бы претендовать на Маугли.

И если её кто-то посмел тронуть, обидеть… Найду и выпотрошу.

Мозг вскипает каждый раз, когда я думаю о ней. Где она. Что с ней. В какую канаву в этот раз попала.

Она делает меня слабым. Зависимым. Надо скорей ею насытиться. Пресытиться. И избавиться.

Дорого же она мне обходится. Даже выкуп жены у её небедных родителей мне встал дешевле, чем очередная попытка вызволить эту маленькую круглую задницу из передряг.

Хотя ей, несомненно, не помешает хорошая взбучка. Но никто не смеет её наказывать кроме меня. Самому слишком остро хотелось её проучить. Наказать. Видеть у своих ног. Стоящей на коленях и с открытым ртом.

Я так сильно этого желал, что завершил партию рекордно быстро.

От её вида в брюках давно стало тесно, некомфортно. Мозг едва способен работать в её присутствии. В черепе мало топлива. Всё ушло в член.

Смотрел на неё, задаваясь вопросом, почему так долго тянул. Почему не трахнул её сразу же, как возникло это желание.

Впрочем, ответ известен.

Слишком юная. Слишком отчаянная. На грани отчаяния. И опасная. Но даже не кровной связью с моим врагом. Всё дело в ней самой.

В том, как она смотрит на меня. И в том, что я ощущаю, когда вижу её.

Мелкая, глупая, чересчур самоуверенная. Я должен был пройти мимо неё. Ещё в тот день, когда застал у своих дверей. Но не смог. Зацепила.

Потому что в моей жизни всегда всё идёт по правилам. Понятным и ясным мне. А она – ошибка. Баг в системе. Вирус, который может сожрать программу. Вирус, который может меня уничтожить. Но уже поздно. Я заражён. Болен ею.

Но когда-нибудь ведь лихорадка прекратится?

Подошёл к девчонке. Поймал взгляд, наслаждаясь её страхом. Даже он мне кажется вкусным. Больше всего на свете мне хочется слышать её стоны и мольбы. Собственное имя, слетающее с губ. Но, если даже она не захочет, не менее сладким для меня может стать её плач.

Слежу за ней, пытаясь отгадать. Она действительно неопытная или это всё спектакль.

Зная Соломона, он мог рассказать ей, как следует себя вести со мной. Врать мне о своей невинности.

Обхватывает тонкими пальчиками пенис, и, кажется, я даже чувствую, как дрожь проходит через её тело в меня. Эклектическими импульсами пронзает мышцы, кожу, добирается до костного мозга. Можно ли подобное сымитировать или сыграть? Если так, то она заслуживает Оскар.

Головка члена оказывается в тёплом рту. Язычок движется по стволу. Вижу, как она старается. Как сама возбуждается, по лихорадочному блеску глаз. Румянец окрашивает её щеки. От трения по члену со вздувшимися венами её губы становятся ярко-алыми. Опухшими. Натруженными.

Полная грудь буквально вываливается из узкого, не по размеру подобранного белья. От тяжёлого дыхания резко вздымается и опускается.