– Это не зелье. Это побочный эффект от магии прях.

О, хоть что-то хорошее! Я шмыгнула за стол и, схватив румяный пирожок, с удовольствием откусила половину.

– Теперь всегда они будут расти с такой скоростью? – спросила я, едва прожевав.

– Нет, конечно, – Нати задумчиво отпила из чашки, – Антисия сказала, что во время обучения она протягивает мою нить, чтобы она быстрее вилась и я быстрее все запоминала. Она как бы заставляет меня жить быстрее…

А говорили, что не вмешиваются в чужую жизнь!

– Они могут так сделать только с теми, у кого есть дар пряхи… – Нати покрутила чашку с чаем.

– Ну и что вы там выучили за ночь? – я доела пирожок, потянулась за вторым.

– Много всего. У меня такое чувство, что я несколько месяцев училась.

Судя по длине волос, так и есть.

– Теперь я умею сплетать нити, обрывать… – Нати отставила чашку, зябко передернула плечами.

– Надеюсь, вас учили не на живых людях? – Я чуть пирожком не поперхнулась, представив такой урок.

Видите этого старичка, давайте его оборвем! Он все равно свое отжил.

– Нет, – усмехнулась Нати, – на магии наших наставниц. Они делали из нее нити и показывали, как и что должно быть. Фрэнсис была ужасно недовольна, она вообще все время к нитям рвется… к настоящим…

Ну да, она ж у нас одаренная, а ее тут на магии дрессируют!

– А ее наставница Цинна так странно на нее смотрит. Заставила раз пять подробно рассказать про принцип согласия.

Представляю себе лицо Фрэнсис… На пятый раз.

– И что, рассказала? – хихикнула я.

– Ага. Как миленькая оттараторила. И даже не огрызнулась, – кивнула Нати. – Ей тут вообще все нравится.

– А тебе?

– Не знаю, – нахмурилась Нати. – Это ведь сейчас просто нитки, а потом будут жизни. И придется их…

Она мотнула головой:

– Это уже не шитье, а жуть какая-то! Мне нравится создавать, а не разрушать. Шить вещи, которые радуют хозяек, а не следить за чужими жизнями, оставаясь холодной, как камень!

– Тебя никто не заставляет становиться сестрой, – тихо сказала я. – Ты можешь уйти в любой момент.

– Нет! – Нати покачала головой. – Не сейчас!

– Почему?

– У меня есть петля. Надо подождать, пока она отделится, тогда я смогу взять ее с собой и помочь кому-нибудь. Вплести в чужую жизнь без других прях у меня не получится, но это и не нужно. Ведь достаточно отдать ее кому-то, когда он на грани, и она сама вплетется.

В этом вся Нати.

– Отличный план! – одобрила я и потянулась за следующим пирожком.

– А Фрэнсис говорит, что я потрачу петлю впустую, отдам первому попавшемуся забулдыге, неудачно прыгнувшему под карету.

– Ага, – весело кивнула я. – Послушать Фрэнсис, так в мире больше и нет никого, одни лишь забулдыги, стаями прыгающие под кареты. О-о-о… – Я вытянула руку и почесала спину.

Зелье, конечно, помогло, но…

– У тебя появились метки? – ахнула Нати.

– Да. И продолжают появляться. М-м-м-м… – я с наслаждением потерлась спиной о спинку стула. – А разве ты не видишь это по моей нити?

– Я не все и не всегда вижу. У меня не хватает целеустремленности, – смущенно призналась Нати. – Вот у Фрэнсис ее с излишком.

С чего бы вдруг? Всю дорогу сюда она ворчала и злилась, явно была не в восторге от свалившегося внезапно дара. Что изменилось? Руины впечатлили? Или возможность повелевать чужими жизнями?

– …У тебя нить не такая, как у остальных, – ворвался в мысли голос Нати, и я мгновенно превратилась в слух. – Она словно из двух нитей, связанных волоконцами. Антисия сказала, это из-за прерванного обряда чистокровности. У тебя как бы одна жизнь, но с двумя воплощениями.

Так-так, это куда интереснее, чем Фрэнсис с ее внезапной целеустремленностью.

– А что еще она сказала… обо мне?

Нати нерешительно покосилась на меня, начала перебирать кончиками пальцев невидимые нити.

– Она сказала, – наконец тихо заговорила она, – что такие, как ты, могут отдать одну из двух частей нити и не погибнуть, но… Но жить, утратив, по сути, половину себя, практически невозможно…

Логично! Оттяпать половину жизни – это не волосы подстричь.

Стоп! Такие… как я?

– Такие, как я? – ошарашенно выпалила я вслух.

– Да, – кивнула Нати. – Оказывается, обряд прерывается не так уж и редко. Примерно раз в поколение кто-то ищет прях, чтобы узнать, как помочь ребенку, у которого появились двойные способности.

– И как?

Честно говоря, я не видела смысла мне помогать: кроме опасности оказаться в зоопарке, других угроз не было. Но родители считали себя виноватыми.

– Никак, – улыбнулась Нати. – Это не дефект, Мерит, это особенность магии. Она не опасна ни для тебя, ни для других. Еще в детстве на теле «двойных» магов выступают своеобразные метки – сплетение рун обеих магий. Таким образом эти магии как бы смиряются друг с другом и вместе защищают хозяина…

Метки? А с оберегами родители угадали.

– …Обычно «двойные» маги неосознанно выбирают самый сильный дар и скрывают второй.

– И я стала ведьмой, потому что мой дракон был слабее, – закончила я, недоверчиво разглядывая свои пальцы.

Неужели это все? Никаких вопросов? Никаких загадок?

– Нет, Мерит, дракон не слабее, просто его способности просыпались медленнее. А твоя сила хозяйки и до сих пор просыпается. Но она проснется. Полностью. Потому что ты ведешь себя как хозяйка. – Нати откусила от пирожка, помахала им в мою сторону. – Ты всегда помогаешь, всем. Даже тем, кто тебе совсем не нравится. Никогда не проходишь мимо.

– Ну, я не специально, оно само собой получается.

Я отставила пустую кружку, покосилась на платье, висящее на спинке одного из кресел. Мое боевое платье. Отстиранное, потертое, подранное, но не сдающееся. Как же оно мне надоело, демон его побери!

– Нати, а ты не знаешь, пряхи платья только своим выдают? – без особой надежды спросила я.

– Нет, вроде… – ответила та, дожевывая пирожок. – А ты в комоде смотрела?

Я рассмеялась и развела руками:

– Не смотрела… Некогда было!

Выскочив из-за стола, я метнулась к комоду и выдвинула верхний ящик. Внутри лежало нижнее белье, чулки и… зеленое платье, подозрительно похожее на боевое.

– Мне тут в любви признавались, а потом предложение делали, – не удержавшись, похвасталась я.

– Предложение?! – ахнула Нати.

– Да! И я не смогла отказать, – довольно добавила я, вытаскивая вещи и складывая их стопкой. – Подождешь? Я быстренько, только переоденусь!