– Марта… – тихо предупреждает ее муж, но она только качает головой.

– Я всего лишь хочу… – она глубоко вздыхает и одаряет нас улыбкой. – Джаспер сожалел о вашей ужасной ссоре. Он очень хотел поговорить с тобой.

– Я знаю… – кое-как выдавливаю я, несмотря на то что у меня перехватывает дыхание. И еще я точно знаю, что миссис Харрингтон хотела бы услышать, что мы со всем разобрались. Что мы поговорили и все уладили, и что в конце концов ее сын ушел счастливым. Но это не так. Джаспер пытался со мной связаться. За неделю до смерти звонил и писал мне несколько раз. В то время я был в кампусе, слишком занятый собой и проблемами Джоша. Я так сильно злился на Джаспера, что забил на него. Воспоминание об этом дне буквально врезалось в мое сознание: я сидел в библиотеке, телефон завибрировал в руке. Я отклонил звонок, заверив себя, что мы обязательно поговорим позже. Возможно, на каникулах, когда пройдет время и все забудется. Только у Джаспера не было этого времени, и мы больше никогда не разговаривали друг с другом.

И снова неловкая пауза.

Мистер и миссис Харрингтон быстро переглядываются, затем она поворачивается в нашу сторону.

– Что вас привело сюда? Не то чтобы мы не рады. Мы рады. Правда, дорогой?

Ее муж бурчит что-то похожее на согласие.

– Это насчет рукописи, – перехватывает инициативу Хейли, теребя подол платья. – Джаспер хотел показать нам ее. Может быть, мы еще раз осмотрим его комнату? В прошлый раз я не смогла ничего найти, но уверена, что он закончил и… я обещала ему, что прочитаю книгу. Он хотел послать ее мне, но… – голос Хейли срывается. Дрожа, она тянется за стаканом и отпивает немного холодного чая.

– Это был бы невероятный подарок для нас, если бы рукопись нашлась, – миссис Харрингтон кладет руку на грудь, она кажется такой доброй. – Идите спокойно наверх.

Я буквально вскакиваю с места.

– Спасибо.

Она кивает с улыбкой на улице, но ее губы предательски подрагивают.

Следуя за Хейли, я поднимаюсь в комнату Джаспера. Фотографии на стене рядом с лестницей так же знакомы мне, как и те, что висят у моих родителей. Я практически вырос в этом доме, здесь мало что изменилось. На дереве нижней ступеньки есть небольшая трещина – я тогда упал с лестницы, мне было одиннадцать. Второй пролет первого этажа до сих пор поскрипывает. В конце коридора стоят те же бесформенные фигуры, которые Джаспер смастерил в шестом классе на уроке труда. А между его комнатой и ванной висит фото с нашего первого Хэллоуина. В этом доме все осталось по-прежнему, даже запах. Только кое-чего не хватает. Кое-кого.

Перед его комнатой я останавливаюсь и поворачиваюсь к Хейли. Она кажется подавленной, но ее глаза уже не такие влажные, как были раньше. Тем не менее я не могу не спросить:

– Все в порядке?

Может, мне даже хочется, где-то в глубине души, чтобы она сказала «нет», просто чтобы мы могли отсюда уйти. Чтобы нам не пришлось заходить в эту комнату. Однако Хейли не делает мне такого одолжения.

– Да, – отвечает она через мгновение и громко вздыхает, словно ей нужно собраться с духом. Она не хочет уходить.

Не поискав еще раз в комнате Джаспера эту чертову рукопись.

Последний испытующий взгляд на Хейли, затем я смыкаю пальцы на ручке и заставляю себя открыть дверь.

На секунду кажется, что прошлое и настоящее со всей силой сталкиваются друг с другом. Я знаю эту комнату, знаю ее так же хорошо, как свою дома у родителей. Но в то же время она кажется чужой. На стенах висят новые постеры. Раньше у Джаспера никогда не было растений, потому что он не умел за ними ухаживать, и они умирали; теперь же я вижу маленький кактус. Книг на полке стало больше. Правда, синее кресло, в котором я сидел в свой последний визит, стоит на том же месте. Я пялюсь на него, будто могу вернуть прошлое. Будто могу все исправить. Принять другие решения. Но как бы мне этого ни хотелось, я не могу.

Я трясу головой, чтобы избавиться от абсурдных мыслей. Хейли тем временем начала осматривать комнату. Она осторожно снимает с полки одну книгу за другой, пристально рассматривая каждый заголовок, прежде чем поставить ее обратно. Я занимаюсь письменным столом. На ноутбуке стоит пароль, раньше я знал его, но сомневаюсь, что за все эти годы Джаспер не изменил его. И я прав. Имя собаки больше не подходит. Это было бы слишком просто.

С ужасным чувством тошноты я заглядываю в ящики стола, но – ничего. Никакой рукописи. Краем глаза замечаю, что Хейли остановилась перед небольшой полкой с сувенирами, но не решается взять что-либо. Эта комната – нечто большее, чем просто воспоминание, которое Харрингтоны пытаются сохранить о единственном сыне. Это алтарь, святилище… неправильно копаться в личных вещах Джаспера… Я присутствовал на его похоронах. Джаспер уже никогда не вернется.

– Эй… – Она кладет ладонь на мою руку. Я даже не заметил, что задвинул ящик с большей силой, чем нужно.

– Здесь ничего нет! – Мне становится не по себе: кожа натягивается, будто она слишком тесная для моего тела. Легкие кажутся слишком маленькими. Все, что я хочу, – это выбраться отсюда. Просто уйти.

– Что с ноутбуком? – спрашивает Хейли. – Ты смог взломать пароль?

– Нет, – отвечаю я резче, чем требовалось, и со вздохом отворачиваюсь. – Нам лучше уйти.

– Что, прости? – растерянно смотрит на меня Хейли. – Мы же только пришли.

Да, черт возьми, я хочу уйти. Потому что не выдержу больше ни одной секунды здесь. Меня вот-вот поглотят воспоминания. Хорошие и плохие, но прежде всего плохие. Я ненавидел смотреть, как мой лучший друг лежит в постели бледный, как лист бумаги. Но еще больше я ненавидел то, как он притворялся, будто у него обычная простуда, которая пройдет через несколько дней. Когда нам было лет пятнадцать-шестнадцать, мы ссорились больше раз, чем я могу сосчитать. Потом все утихло, смазалось. И вот год назад… Все обострилось прошлой зимой вскоре после Рождества. Мы снова поссорились и вывалили друг на друга бог знает что. Я осуждал его за то, что он намеренно отталкивал от себя людей, даже Шарлотту. Он же ответил, что я из тех, кто беспрекословно следует желаниям своей семьи, а не собственным. Джаспер злился, что я уехал в Бостон изучать архитектуру, хотя на самом деле мне хотелось заниматься другим. Он не сдерживался в выражениях и все мне высказал. И я отплатил ему тем же. Даже несмотря на то, что мне хотелось захлопнуть свой гребаный рот. Но я не смог, и это была наша последняя встреча. Мое последнее воспоминание о нем…

Хейли пристально смотрит на меня.

– Серьезно? Ты так легко сдаешься? – ее следующие слова – всего лишь бормотание, но я слышу их отчетливо. – …тебе было плевать на него еще при жизни.

Я застываю на полпути к двери и медленно поворачиваюсь к ней.

– Что ты сказала?

Сжав губы, она молчит, но я все равно вижу ее разочарование. Твою мать. Я и без того испытываю достаточно угрызений совести, но чтобы обидеть еще кого-то – это уже никуда не годится.