Кружимся в танце, но всё же я каждым движением отодвигаю нас обоих к краю площадки, чтобы вовремя ускользнуть и встретить бурю без свидетелей.

— Забыл. Я же не в твоём вкусе, — улыбаюсь, как можно шире. — А с дрыщом бы согласилась, а? Если бы замуж позвал, сказала бы ему «да»?

— Возможно, — фыркает. Завелась. Маленькая злючка и меня невероятно заводит. К тому же, в порывах ярости Ася себя плохо контролирует, позволяя себе больше сказать и сделать.

— А мне?

— Никогда! — взвизгивает. — Нельзя заставить полюбить. То, что мы сегодня изображаем — не любовь.

— Как посмотреть. Ни капли симпатии ко мне?

— Нет, — отводит взгляд. Не умеет лгать. Не смотрит, опасаясь быть разоблачённой.

— Не верю. А вот мне ты нравишься. Очень. Безумно нравишься.

— Не лги… себе, — шепчет, смущённо блуждает взглядом. Щёки вмиг становятся пунцовыми, и передо мной вновь маленькая Ася, неуверенно дёргающая плечиком.

Пока играет музыка, и пары кружатся вихрем, создавая необходимы для меня заслон, утягиваю Асю сквозь арку, густо увитую мелкими розочками.

— Куда, Руслан?

— Кое-что покажу, — подталкиваю Асю перед собой, увожу подальше от людей и праздника. Сейчас мне нужны десять минут с ней наедине.

— Смотри!

— Ах… — останавливается, рассматривая перед собой искусственный большой пруд с декоративными лодочками и коротким мостиком с перилами. Несколько пар лебедей перебирают лапками, быстро двигаясь по воде.

Вокруг несколько беседок, уютно расположившихся в глубине. Полумрак, по желанию деда не обставленный светом и современными наворотами. Он любит сидеть в тишине, наслаждаясь видом воды.

— Нравится?

— Да… — еле дышит, осматриваясь по сторонам.

Увожу блондинку к беседке. Усаживаю на колени, прижимая к себе. Дрожит. Сентябрь ещё радует теплом, но вечером опускается прохлада, а платье Аси слишком открытое. Накидываю ей на плечи свой пиджак и сильнее прижимаю к себе.

— Дед сделал пруд, когда купил дом. Обставил здесь всё, обустроил и до сих пор любит сидеть на берегу. Думает, анализирует, планирует… Именно из-за этого места мне так важно получить особняк.

Ася на коленях словно застыла, свернулась в комочек, прижавшись всем телом. Уютная, мягкая и такая манящая.

— Я понимаю. Невероятное место. Мне очень нравится…

— Правда? — заправляю выбившуюся прядку, фиксируя лицо блондинки.

— Да.

Прикасаюсь к персиковым губам, завлекая Асю в поцелуй. Прикрывает глаза, подаётся навстречу, отвечает.

— Что ты делаешь?

— Ты сама дала добро утром, сказав, что я «могу целовать, сколько душе угодно, при каждом родственнике проявлять свои лживые чувства». Так?

— Здесь только мы! — осматривается, вглядываясь в темноту.

— А вдруг кто-нибудь появится неожиданно. Хочу быть готовым.

— Но…

Не даю закончить, впиваясь в губы девушки. Тонкие ладошки обхватывают мою шею, слегка царапая. И я падаю в Асю, забывая обо всём на свете, проваливаясь в черноту, которая так манит вседозволенностью. С женщинами всегда желал физической близости — сразу, без лишних слов и сантиментов, но с блондинкой даже поцелуй кажется мне самой ценной наградой.

Ася отвечает. Впервые сама притягивает ближе, прижимаясь всем телом и словно сливаясь воедино. Долгий, тягучий поцелуй обжигает губы и растекается под кожей ослепляющей негой. Невозможно оторваться даже на секунду, хотя, чётко осознаю, что сам на грани и почти сорвался в нечто большее, чем простое прикосновение к девушке.

— Сын, время для семейного фото и салюта в честь деда. Только вас ждём, — неожиданное появление отца заставляет нехотя оторваться от пухлых губ, и Ася, краснея, сразу зарывается носиком в мою шею.

Родитель улыбается, застав нас за проявлением чувств.

— Так рано?

— Отец устал. Достаточно времени провёл на своём празднике. Это не означает, что вечер окончен, просто ему необходим покой. Пять минут, — покидает беседку, отсчитав время, за которое мы должны вернуться к гостям.

— А ты говорила никого нет. Мои родственники всегда появляются неожиданно, — улыбаюсь, приподнимая личико и снова приникая к сладким губам. — Идём, нам необходимо быть на семейном фото. Тебе необходимо.

— Может, не стоит, Руслан? — мнётся блондинка, нехотя отдаёт пиджак. — Всё закончится, а фото останется неприятным воспоминанием.

— Надо, Ася, надо. Сегодня отказаться не получится, как ни крути.

Утягиваю за собой Асю, и через несколько минут мы, исполняя чёткие указания фотографа, занимаем место между парами Омара и Зенура. Даже не глядя в объектив, понимаю, что моя Ася значительно выделяется среди членов татарской семьи, тем самым обращая на себя внимание.

Лишь краем глаза отмечаю острый взгляд Насти, поедающей глазами меня и Асю. Готов поклясться, что бывшая женщина тысячу раз пожалела о своём опрометчивом отказе и выборе в сторону Эсмета, но тем самым позволила появиться в моей жизни Асе, перевернувшей устоявшийся порядок. Всё уже решено за нас. Не стоит сожалеть, что дверь, которую вы так желали открыть, не поддалась, а заветный ключ не подошёл. Иногда, желания не сбываются во благо нам самим лишь потому, что за поворотом ждёт уготованное специально для нас счастье.

После фотосессии увлекаю Асю в танец, присоединяясь к остальным. Ловлю взгляд, удаляющегося в сторону дома деда, который с довольным видом наблюдает за праздником, на несколько секунд останавливая взгляд на нашей с блондинкой паре. Довольно ухмыляется, дёргая уголками рта и вновь подтверждая, что наша шалость удалась.

Все поверили, но не по причине нашей умелой игры и продуманного плана, а потому, что симпатия между нами реальная и искренняя, и только слепой не заметит, с какой жадностью я ловлю каждую улыбку Аси. Сегодня случилось нечто большее, чем фиктивное знакомство с родственниками. Сегодня я осознал — хочу, чтобы Ася стала частью большой семьи навсегда.

Ася

Кружимся в танце с Русланом, который с меня глаз не сводит, вгоняет в краску, заставляя то и дело отводить взгляд в сторону. Слишком откровенно. Слишком остро. Слишком жадно. Всё слишком.

Чувствую каждой клеточкой его желание и крепко сжатые ладони на своей талии. Прекрасно осознаю, чего он хочет и как сильно желает оказаться в спальне наедине. Нет громадного опыта общения с мужчинами, но даже мне сейчас понятно, что фиктивность медленно испаряется, превращаясь в желание настоящего.

Нельзя. Что бы ни происходило — нельзя. Останавливаю саму себя в желании обнять Руслана и открыться, потому что для меня крохотное стремление к чему-то большему может закончиться тотальным разочарованием. Куда проще убеждать себя и его в полном отсутствии симпатии. Мои слова заставляют Кайсарова держаться на расстоянии, не позволяя стремительно его сокращать.