– Мы не просто приукрашиваем, Проз.

– Все будет хорошо. Нам ведь предстоят не особо сложные делишки, верно? Надо будет кого-нибудь завербовать – завербуем. Запасы пополним. Подлатаем Страмбли, если она сама не выкарабкается. То да се, как обычно. На такие вещи ни один разумник не посмотрит с подозрением.

– Будем надеяться, что ты права.

– Если это место тебя тревожит по какой-то другой причине, девонька, ты лучше поделись, а то загноится.

– Нет… я… – Я попыталась изобразить более убедительную улыбку. – Видимо, все дело в том, что мы слишком долго прятались, и теперь возвращаться в цивилизацию кажется немного странным.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – согласилась Прозор, чем слегка удивила меня. – Но вы же не для того нанялись на «Скорбящую Монетту», чтобы навсегда сбежать от прошлой жизни? Что бы люди ни твердили, это со всеми так. Мы просто хотим увидеть побольше миров, заработать немного пистолей. Даже старушка Проз подумывала осесть где-нибудь, пока вся эта банковская чехарда не превратила ее сбережения в пыль. Цивилизация – не то, от чего можно сбежать, детка. Это причина, по которой мы рискуем своей шкурой в шарльерах. И нужно, чтобы время от времени нам об этом напоминали.

* * *

Мы с Фурой находились в обзорной рубке. Она смотрела в большой телескоп, сосредоточенно шевеля губами и легонько поворачивая ручку наведения. Когда сестра сделала глубокий вдох, чтобы заговорить, это выглядело так, словно она не дышала по меньшей мере минуту.

– Вот, засекла. Но ненадолго – наше положение меняется. – Она отодвинулась, давая мне возможность посмотреть окуляр.

Звезды, россыпь миров. Больше, чем несколько недель назад, и некоторые из них разноцветные. Мерцание фиолетового и красного. Ближайшие миры все еще на расстоянии многих десятков тысяч лиг, но с помощью лучших приборов можно идентифицировать их по характерным признакам.

Сегодня мы занимались не этим.

– Не вижу, – сказала я.

– Смотри на яркую звезду в центре. Это настоящая звезда, а не мир. Поглотитель точно между нами.

Звезда мерцала – то делалась ярче, то тускнела – тем образом, который я никогда не связывала с огнями неподвижного небосвода, простирающегося далеко за пределами Собрания с его толкотней миров. Она обрела стабильность на несколько секунд, потом взблеснула и на миг расплылась, уподобившись полумесяцу.

– Поглотитель Босы! Значит, он существует.

– Я ни секунды в этом не сомневалась. Таблицы эфемерид привирали, но не настолько, чтобы расстроить наш план. Паладин пересматривает график, пока мы разговариваем.

– Как же ты его нашла, если он не там, где должен быть?

– Не там, но очень близко. Иначе это было бы совершенно невозможно. Такая темная крохотуля практически незаметна, если только не искажает, как линза, свет другого предмета. Интересно, сколько кораблей погибло, наткнувшись на голые поглотители? Возможно, часть таких потерь отнесли на счет Босы.

– Не может быть, чтобы вокруг плавало так уж много этих штуковин.

– Нам остается лишь надеяться на это.

– Ты сказала, они вырываются на волю, только когда миры погибают. Нам известно, что вокруг Собрания есть немного пыли и мусора, но еще осталось пятьдесят миллионов миров, которые не разрушились. Не может быть, чтобы за минувшие годы мы потеряли так много, иначе оказались бы по уши в пыли.

– А тебя не тревожит, что подобные вещи вообще случаются? – спросила Фура.

– Еще как тревожит. Если и есть что-то надежное в нашем Собрании, так это миры, на которых мы родились. Они пережили предыдущие Заселения, переживут и наших потомков. Находясь в таком месте, я бы хотела ложиться в постель с уверенностью, что утром оно еще будет существовать. А ты нет?

– Если бы я намеревалась проводить больше времени на мирах, то, наверное, да. – Она помолчала, пока я отодвигалась от телескопа, в котором успокоилась звезда. – Конечно, мне не нравится мысль о том, что миры можно уничтожить. Но меня больше волнует судьба Собрания в целом. И наше Заселение – то, чем оно закончится. Казалось глупым, что Ракамор тревожился из-за такого далекого события, но теперь мне гораздо труднее отмахнуться от его страхов. Какой смысл в любом деянии, хорошем или плохом, если маленькое окно нашей цивилизации скоро закроется?

– Мы не знаем этого наверняка.

– Да уж. Возможно, нам повезет больше. Число тринадцать принесет удачу. Если мы и впрямь Тринадцатое Заселение.

– Опять за свое? Я надеялась, что ты избавишься от навязчивых идей Босы, превратив ее тело в пыль.

«Хоть ты, если не я», – пронеслось в голове.

– Значит, ты ошиблась. – Но Фура смягчила тон. – Я рада, что избавилась от этого тела. Но ее навязчивые идеи, как ты выразилась, – это вопросы, которые заставили бы задуматься любого здравомыслящего человека. – Она взмахом руки указала на пространство за пределами рубки. – Подумай обо всех этих мирах, Адрана, о миллионах существ, обитающих в Собрании. О мелочах нашей так называемой цивилизации. О том, что мы привыкли считать важным, – вроде хорошего образования и жизненных «успехов». Таких, как умение вращаться в правильных кругах и достаточное количество денег, чтобы чувствовать себя комфортно. Престиж и амбиции. Поиск подходящего мужчины или женщины. Одежда, соответствующая сезону. Понимание, когда надо говорить, а когда – молчать. Собственные взгляды на жизнь, но не слишком радикальные. И все это висит на волоске. Системой торговли управляют пришельцы – так, как им хочется. Заселения завершаются, едва начавшись, – можно подумать, наше хоть чем-то от них отличается. Множество Теневых Заселений погибло в зародыше…

– Не верю, – коротко ответила я. – Я просмотрела те каракули и вижу, что они связные, но все равно не верю. Если хочешь знать мое мнение, это просто обрывки безумия, оставленные Босой, чтобы марать наши мысли и подвергать сомнению несомненное. Я считаю, пистоли тоже относятся к этой категории. Мы покончили с ее экипажем, с ее телом и, если это ускользнуло от твоего внимания, почти преобразили ее корабль. Ее власть над нами с каждым днем слабеет, и все же ты цепляешься за эти ее фантазии, словно имеешь какой-то долг перед ней. – Я ткнула себя пальцем в грудь. – Это я должна была ее заменить. Но я отвергла ее полностью и без всяких угрызений совести. Она умерла и исчезла. Мы распылили ее тело на атомы. А теперь давай покончим со всем, за что она боролась.

– Ты действительно считаешь, что мы избавились от нее?

– Да, – ответила я. – Ни малейших сомнений.

Она собиралась сказать что-то в ответ – наверняка какую-то колкость, – но тут зажужжал интерком и раздался голос Паладина:

– Прошу прощения, мисс Арафура и мисс Адрана. У меня есть новые расчеты сближения. Через двенадцать часов начинаем убирать паруса, а через двадцать четыре обогнем поглотитель.

Я сунула руку под стол на камбузе, где лежали шесть свернутых листов бумаги, такие же пергаменты, как и те, на которых Фура написала свое «Истинное и точное свидетельство». На каждом листе были абзацы, выведенные моим умеренно аккуратным почерком: фальшивая история, которую придумали мы с Прозор, начиналась с Индрагола, где наш парусник был построен и получил свое название.