– Я – весь внимание! – заявил Табунщик, поклонившись зверьку. Он вытаращил на Кумса глаза, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Демид опустился на землю и положил руки на колени.

– Что это такое? Круглая такая, белая, цветочки на ней нарисованы? Плоская, из фарфора сделана, и едят еще с нее? На «та» начинается, на «елка» заканчивается?

– Тарелка! – быстро сказал Табунщик. – Я первый угадал, господин Куме! Несмотря на необыкновенную сложность и изысканность этой загадки. Прошу учесть это. Все, мы можем идти?

– Нет, – отрезал Куме и облизнулся. Язык у него был тонкий, розовый и необыкновенно длинный – сидя, он мог достать им до земли. – Это только первая из загадок, хотя и достаточно высокого уровня. Что ж, если вы так умны, загадаю вам более сложную. Вот: она тоже белая, только мягкая, на ней наволочка надета, а внутри – перья. И спят на ней. На «по» начинается...

– Подушка! – завопил Табунщик, словно боясь, что Демид опередит его. Дема сидел и спокойно разглядывал зверька.

– Третья загадка. Очень трудная! Он – большой и серый, уши у него тоже большие и хобот есть. И бивни. На «с» начинается, на «лон» кончается.

– Слон. – В голосе Табунщика уже не было торжества. Он недоуменно поглядел на Демида. Демид пожал плечами.

* * *

Демид потерял счет времени. Сколько загадок произнес этот голубой зверь? Сотню? Тысячу? Все они были такими же дурацкими, как и первые три. Сначала Табунщик терпеливо называл отгадки, Демид молчал. Когда Абаси охрип и осоловел, Демид сменил его и стал отгадывать сам. Два солнца немилосердно палили. Непонятно, существовала ли в этом мире ночь? Светила неутомимо кружили по небосводу, не собираясь заходить за горизонт. Окажись полуголый человек в подобной пустыне на земле, он давно бы уже лежал на песке, обожженный и обезвоженный. Впрочем, здесь тоже приходилось несладко. Голова Демида немилосердно болела, сердце стучало в висках, белые разводы плыли перед глазами. Физически крепкий Табунщик сдавал на глазах. Он сидел, расставив ноги, напротив Кумса, буравил его глазами, налитыми кровью, и тяжело дышал. Демид чувствовал, что Дух Тьмы едва сдерживает желание разорвать зверька-мучителя на части.

– Восхищен вашей мудростью! – в очередной раз пропел Куме. Сам он не подавал признаков усталости. Длинный язычок его, как змейка, все так же выглядывал из пасти, доставая порой до живота. – Вот вам еще загадка: они маленькие, беленькие, расположены на небе. Днем их не бывает, а ночью они появляются...

– Макароны? – предположил Демид. – Клубника со сливками? Реактивные выхлопы?

– Неправильно. – С юмором у зверька было туговато. – Вы не угадали, потому что не дослушали до конца. Их очень-очень много. На «зве» начинаются...

– Послушайте, глубокоуважаемый Куме. – Табунщик вскочил на ноги. – Вам не кажется, что ваши загадки, мягко говоря, примитивны? Мы же не олигофрены, в конце концов! И сколько загадок еще вы намерены нам загадать? Не произошло ли досадной ошибки, сбоя где-то на уровне подготовки испытаний? Очень трудно уловить смысл в этой бесконечной череде описательных шарад!

– Еще раз призываю вас к терпению! – Куме снова облизнулся. – Терпение, старательность – и вы будете вознаграждены! Сейчас будьте предельно внимательны, ибо я задам вам более сложную загадку, иносказательного, так сказать, плана. Итак: у него четыре ноги, но только одна спинка. На нем можно сидеть...

– Ах ты, скунс голубой! – Табунщик сделал молниеносное движение, и язык зверька оказался в его руке. Куме пронзительно завизжал от боли, задрыгал в воздухе лапками. Табунщик держал его на вытянутой руке. – Загадки он нам задает, вонючка маленькая! Ждешь, пока мы изжаримся здесь, как на сковородке?

Изо рта Кумса хлынула кровь. Табунщик выпустил его, и зверек шлепнулся на землю. Глаза его затянулись блеклой пленкой, ноги Кумса последний раз дернулись, и он затих.

– Эй, ты чего? Хватит притворяться! – Табунщик пошевелил тушку носком ботинка. – Да ладно, поднимайся, я же пошутил!

– Хороши шуточки! – Демид поднялся на ноги и отряхнул с брюк песок. – Ты убил его, садист! Где же твое хваленое ангельское терпение?

– Терпение... – Пальцы Табунщика еще дрожали от ярости. – Откуда ты знаешь, в чем был смысл этого испытания? Уж не в том, чтобы отгадать эти кретинские головоломки, явно. Может быть, я выиграл? Первым проявил волю к жизни? А тот, кто развесив уши будет лушать этого болтуна сутки кряду, боясь пошевельнуть пальцем, подохнет здесь на песке? Я спас твою жизнь, человек! Цени! Хотя, может быть, и не стоило бы делать этого...

– Во всяком случае, не было нужды убивать его. Можно было просто встать и уйти.

– Ладно, поздно теперь причитать. Пошли дальше.

– Смотри, человек, пятно какое-то зеленое на горизонте! – Табунщик, щурясь от яркого света, всматривался в даль. – Может быть, там – конец этой пустыни?

– Мираж, наверное... – Демид провел языком по потрескавшимся губам.

Через полчаса путники добрались до небольшой рощицы. Невысокие деревья с серыми гладкими стволами росли здесь ровными рядами. Появился освежающий ветерок, и деревья зашелестели большими желто-зелеными листьями. Здесь не было кустов – только трава, гладкая, словно подстриженная газонокосилкой. Ящерица, вцепившаяся в кору шестью лапками, проводила Демида внимательным взглядом и на лету схватила огромную стрекозу. Насекомые роились здесь во множестве – бабочки невиданных оттенков, жуки, пчелы и другие, названия для которых не нашлось бы на земных языках. Это было похоже на кусочек рая. Маленького душного рая для насекомых.

Табунщик на ходу сорвал лист дерева и сунул его в рот.

– Тьфу, ну и дерьмо! – Табунщик высунул язык, и изо рта его потекла зеленая слюна, смешанная со жвачкой. – На вкус – не лучше навоза! Жрать-то что-нибудь можно в этом лесу? Может, ящериц наловим?

– Смотри! – Демид показал на столб, стоявший на краю поляны. На нем висела табличка, написанная русскими буквами. Она гласила: «ПЕРЕКУСОЧНАЯ». – Забавное слово. Что это означает? Что нам дадут поесть? Или что кто-то собирается перекусить нами?

– Пусть только попробуют! – Табунщик злобно оглянулся вокруг. – Что-то не вижу я здесь ничего съедобного. Гляди-ка, вода!

В центре поляны показалась небольшая ниша, выложенная камнем. С тихим плеском в ней бил ключ, наполняя выемку изумительно прозрачной влагой.

– Теперь ты первый пробуй, – предложил Табунщик. – Может, это серная кислота там бурлит?

Демид опустился на колени и припал губами к роднику. Никогда в жизни он не пил такой вкусной воды! Он пил и не мог оторваться. Табунщик оттолкнул его и с рычанием опустил в бассейн всю голову. У Демида появилось желание схватить его за шею и держать под водой, пока тот не захлебнется. Дема даже оглянулся – не подслушивает ли кто-нибудь его мысли, столь неуместные на Острове Правосудия?