Она должна кому-нибудь это показать! Но не отцу. И не маме. И уж точно не Димпл. Амина нервно ходила взад-вперед по расчерченной желтыми линиями парковке, аккуратно ступая с пятки на носок, в ожидании Акила. Вспотев от возбуждения, девочка посмотрела на часы – опаздывает уже на полчаса! Амина открыла блокнот и заглянула в него, с облегчением и волнением убедившись, что фотография не изменилась.

Может быть, они смогут сообщить Томасу вместе. Или сначала показать Камале, а потом уже втроем Томасу? Как он отреагирует? Испытает облегчение? Испугается? Возможно, это поможет ему вернуться домой?

Пятнадцать минут спустя Амина сидела на капоте машины, разглядывая тонкую пелену облаков, покрывавшую юго-восточный склон. Облокотившись на жесткое лобовое стекло, девочка ощутила тепло лежащего на коленях блокнота. Позади нее раздались шаги, она обернулась и увидела Акила, нахмурившего лоб так сильно, что тот стал похож на китайские пельмени.

– Как ты вовремя! – иронически произнесла Амина, но Акил посмотрел на нее остекленевшими глазами и поморщился. – Ты что, плачешь? – спросила она, спрыгивая с капота.

– Нет.

– Те парни опять тебя побили? – поинтересовалась она, внимательно оглядев брата в поисках синяков.

– Нет, ты что! – поежился Акил.

Вытащив ключи из кармана, он уселся за руль и громко хлопнул дверью. Амина наблюдала за ним через окно: губы брата нервно подрагивали, нос зловеще блестел. Акил вытер блестящую струйку пота ладонью и разблокировал дверь с пассажирской стороны. Амина залезла в машину.

– Я заснул и пропустил все дневные занятия, – сдавленно произнес он. – Фарбер сказал, что если это повторится, то меня отчислят.

– Отчислят? За то, что ты один раз заснул?

– Не один раз.

– Ясно… а сколько?

Акил понурился, из уголка глаза выкатилась одинокая слезинка, упала на чиносы, и он сердито вытер щеку.

– Он думает, что я делаю это специально! Сказал, что я напрасно считаю, будто он не отчислит финалиста олимпиады! Вот сукин сын!

Брат плакал по-настоящему, уткнувшись лбом в руль. Его округлые плечи дрожали под курткой. Он приподнял голову и тут же уронил ее обратно. Ключи от машины выскользнули у него из руки и с тихим звоном упали на коврик.

– Все будет хорошо, – неловко сказала Амина.

– Специально?! Ну неужели он считает, что я?.. Разве он не понимает, что если я отсюда вылечу, то меня это только обрадует?!

– Не вылетишь!

– ТВОЮ МАТЬ! – Акил пнул ногой пол так сильно, что машина задрожала. – СУКИН СЫН!

– Акил, перестань! Этого не случится! Просто… – Амина огляделась по сторонам, как будто в салоне можно было найти остатки здравого смысла. – Он пытается запугать тебя, не более! Это все его игры во власть, ты же знаешь Фарбера. Не ведись!

Эти слова в ее устах прозвучали нелепо, как будто она рассказывала анекдот, сама не понимая, над чем нужно смеяться. Развернувшись и выехав с парковки, Акил даже не взглянул в ее сторону.

Автомобиль рванул вперед, превышая скорость, допустимую на территории школы, но Амина сочла за лучшее промолчать и взмолилась про себя, чтобы их не засек Фарбер или, того хуже, его секретарша, которая обожала строчить доносы о нарушениях правил дорожного движения. Переехав «лежачий полицейский», машина подпрыгнула и со стуком опустилась на землю, так что облачко пепла взметнулось из пепельницы. Акил со скрипом затормозил, чтобы остановиться у ворот.

– Все будет хорошо, – еще раз попыталась утешить его Амина, на этот раз стараясь говорить спокойным тоном, но Акил лишь застонал и низко опустил голову.

К ним на огромной скорости, словно самолетная эскадра, приближалась пунктирная линия автомобилей.

– У тебя хорошие оценки! – торопливо добавила она, чтобы только не увидеть еще раз, как он плачет. – Ты никогда не прогуливаешь! Вон Чени Джарнета в прошлом году застукали с травкой на стадионе, и то не выгнали, помнишь?

Акил молчал, машина медленно выезжала на шоссе.

– Акил, – окликнула его Амина, но брат ничего не ответил. – Эй!

Она толкнула брата в плечо, и когда тот тяжело упал на руль, сердце девочки заколотилось, как будто пытаясь вышибить ей мозг.

Воздух, казалось, моментально наэлектризовался. Руль, подумала девочка, поверни руль, но когда она схватилась за него, ремень безопасности отбросил ее назад. Они продолжали медленно катиться вперед, авто летели по шоссе, сверкая металлическими зубами решеток радиатора, точно оскалившиеся псы. Амине почудилось, что холодный металл застежки ремня в ее руках и резиновый коврик под ногами стали очень скользкими. Машина неуклонно приближалась к белой разделительной полосе, словно неуклюжий щенок, пытающийся выбраться на проселочную дорогу, где его в любой момент могут задавить. Вдруг Амина ясно увидела, как это все произойдет: автомобили врежутся в дверь со стороны Акила, их тачка взлетит в небо, мир, бешено вращаясь, промелькнет за окном, металл и стекло разлетятся в разные стороны, подобно тысяче стрел, выпущенных армией лилипутов. Но тут ремень наконец поддался, она со всей силы наступила Акилу на ногу и успела затормозить как раз перед шоссе. Машины проносились мимо, возмущенно сигналя и оставляя после себя запах горелой резины.

– Господи, мать твою, ты что!!! – заорала она, дернув дрожащими руками ремень и упав обратно на сиденье. – Да что с тобой такое?!

Акил застыл, склонившись над рулем в неестественной позе. Амину захлестнула волна ужаса. Она рывком привела его в вертикальное положение, ощупала лицо, губы. Брат дышал. И спал беспробудным сном.

Альбукерке, 1998 год

Альбукерке встретил Амину ревущей песчаной бурей. Внизу, под крылом самолета, коричневые дюны двигались по меса в сторону гор, рассыпаясь под порывами то и дело меняющего свое направление ветра. На посадке песок с шуршанием бился об окна самолета, Амина поморщилась и непроизвольно задержала дыхание, глядя, как небо меняет цвет с голубого на бежевый. Пол резко ушел из-под ног, и ее соседка, от которой пахло белым вином, ахнула.

– Дамы и господа, пожалуйста, пристегните ремни безопасности и убедитесь, что ваша ручная кладь расположена под сиденьем впереди вас, – сказал спокойный, бодрый голос. – Сегодня в Альбукерке ветрено, поэтому на посадке нас ожидает небольшая турбулентность.

Тридцать лет назад Камала и Томас тоже приземлились в Альбукерке во время песчаной бури. Камала до сих пор рассказывала об этом Амине, когда та начинала бояться пустыни, – порой в саду от порывистого ветра погибали помидоры, в меса свирепствовали пожары. Однажды засушливым летом, когда даже медведи спустились с гор и вышли на шоссе в поисках воды, мама позвонила ей в шесть утра и сообщила: «В день прилета я взглянула в окно и увидела, что там все коричневое, коричневое, повсюду! Мне пришлось идти от трапа до аэропорта с закрытыми глазами!»