class="p1">– Нет, никогда.

– Об угрозах, поступающих в его адрес?

– Тоже нет.

– А как же Иван Костомаров?

– Это всё несерьёзно, – отмахнулась девушка. – И потом, папа сам был виноват.

– Вот как? – озадачилась Мирослава. Она не ожидала услышать таких слов от дочери Тавиденкова.

– Конечно! – Девушка закусила нижнюю губу. – Подумайте сами, его рабочие и так вкалывали, как проклятые, а он ещё привлекал их к работам на нашем участке. Это неправильно!

– И вы говорили об этом отцу?

– Говорила, конечно! – с горячностью ответила девушка.

– А что он?

– Посмеивался только. Говорил, вот станешь сама хозяйкой, и я посмотрю, как ты будешь вести дела.

– А вы?

– Огрызалась, – честно призналась Дарья.

– Вы не знаете, у компаньона вашего отца Кобылкина не было каких-нибудь причин недолюбливать вашего отца?

– У Дениса Сергеевича, – улыбнулась Даша, – нет, скорее, отец сердился на него.

– Из-за чего?

– Ему было жаль Эльвиру Родионовну. Он считал, что жена не должна работать на производстве, тем более если муж может обеспечить её, а Эльвира Родионовна, как выразился папа, пашет, как крепостная крестьянка.

«Интересно», – подумала Мирослава, а вслух спросила:

– А как ваша мама относилась к Кобылкиной?

– Я всегда считала, что никак, они вроде бы и не общались никогда, а этим летом по чистой случайности увидела их за одним столиком летнего кафе. Судя по их лицам, мама и Эльвира приятно общались.

– О чём они говорили, вы не слышали?

– Нет! Да я бы ни за что и не стала подслушивать!

– Извините, Даша, – дружелюбно улыбнулась Мирослава, – издержки профессии.

– Понимаю. Ладно, – внезапно решилась девушка, – спрашивайте, что вам надо. Я на самом деле очень хочу, чтобы нашли убийцу моего отца. Наверное, он многим не нравился, но не до такой же степени, чтобы убить его. И потом, каким бы он ни был, он был моим отцом. Вы понимаете меня?!

Сдержанно сочувствующий взгляд детектива и переполненный пронзительной болью взгляд девушки встретились.

– Даша, – спросила Мирослава, – у вашего отца была любовница?

– Что? – Глаза девушки округлились.

– Вы простите, что я об этом спрашиваю, – быстро проговорила Мирослава.

– Вы тоже простите меня за прямоту, – мрачно усмехнулась Дарья, – но если бы у отца была любовница, мама бы ему яйца отрезала.

– Она могла не знать.

– Секретарша ей обо всём докладывает.

– У вашего отца был шофёр?

– Да, конечно. Владимир Яковлевич.

– А фамилия?

– Игнатьев.

– Где он сейчас?

– Не знаю.

– То есть?

– Когда папы не стало, мама его уволила.

– А у вас есть его телефон?

– У меня даже адрес его есть.

– Дадите?

– Конечно. Но вы что же, думаете, что он убил моего отца? – недоумённо спросила Дарья.

– Нет, я так не думаю, но он может что-то знать.

– Полиция его допрашивала, – вздохнула девушка.

– Откуда вы знаете?

– Следователь спрашивал контакты всех, кто не только работает у нас, но и работал раньше.

– Тогда, скорее всего, шофёра вашего отца следователь опрашивал, – согласилась Мирослава. – Но, видите ли, Даша, какая штука, иногда бывает так, что человек сам не догадывается о том, что что-то знает. И нужно уметь извлечь из него эти воспоминания, которые ему самому могут казаться незначительными.

– Я поняла вас. Телефон и адрес я могу вам продиктовать или написать где-то, – девушка растерянно посмотрела на детектива.

Мирослава поняла, что писать Даше не на чем и нечем. Она, постаравшись скрыть улыбку, достала блокнот и шариковую ручку.

– Какая допотопность, – сморщила носик девушка.

– Но иногда незаменимая, – улыбнулась детектив.

И Дарья почерком старательной ученицы вывела в её блокноте адрес и телефон Владимира Яковлевича Игнатьева, многолетнего шофёра своего отца.

– При встрече передайте Владимиру Яковлевичу от меня привет, он хороший дядечка. Мне было жаль, что мама его уволила.

Попрощавшись с Дарьей Тавиденковой, Мирослава направилась к своей машине, а Дарья стала звонить Ивану, который уже засиделся в «Заячьей лапке».

Глава 17

«Раз я уже всё равно в городе, – рассудила Мирослава, – то почему бы мне не созвониться с Игнатьевым и не назначить ему встречу».

Ехать сразу по адресу не имело смысла, несмотря на воскресный день. Игнатьев за это время мог найти новую работу, и кто его знает, какой у него теперь график.

Но мужчина оказался дома. Узнав о том, что ему звонит детектив, он слегка удивился и сообщил, что недавно разговаривал со следователем.

– Да, я знаю, – обронила Мирослава, – но мне нужно кое-что уточнить у вас.

– Если нужно, то приезжайте, – разрешил ей бывший шофёр Тавиденкова добродушным тоном.

И Мирослава вспомнила, что Даша Тавиденкова охарактеризовала его как хорошего дядечку.

– Так я подъеду сейчас, – сказала она.

– Это хорошо. Я буду вас ждать.

– Почему? – удивилась Мирослава.

– Потому что ближе к вечеру мне нужно будет ехать за женой на дачу.

Мирослава невольно улыбнулась и пообещала приехать минут через тридцать пять – сорок.

– Если попаду в пробку, то я вам перезвоню.

– Договорились!

Мирослава уложилась в тридцать восемь минут, Игнатьев подошёл к трубке домофона почти сразу. Ждал, догадалась она.

Мужчина сразу же провёл её на кухню, усадил за стол, несмотря на её протесты, налил чаю в большую пузатую чашку с рыжим медвежонком на одной из сторон. Расставил на столе незамысловатое угощение, пробубнив:

– Вы уж не обессудьте, я сам хозяйничаю, жена больше на даче живёт.

«Скучно мужику, – подумала Мирослава, – вот он и рад нежданному собеседнику, даже пусть в лице детектива».

– Владимир Яковлевич, я должна сказать вам одну вещь.

– Да хоть десять, – весело перебил он её, – до вечера ещё времени много.

– Я не из полиции.

– А откуда же? – растерянно уставился на неё Игнатьев.

– Я частный детектив, вот моё удостоверение.

– Да что вы мне под нос свою бумажку суёте, я и так вам верю.

– Сейчас нельзя верить никому, – заметила Мирослава.

– Тогда уж лучше сразу найти осину и…

– Эй, эй, что за мысли такие, – погрозила ему пальцем Мирослава и вдруг сообразила, в чём дело. Игнатьев не может найти работу.

– Владимир Яковлевич, – сказала она, – у вас как дела с работой?

– Плохо, – признался он.

– Почему? Вы же опытный водитель.

– Но не молодой. Нас хоть и омолодили пенсионной реформой, но на деле старпёры никому не нужны.

– А вам сколько лет?

– Шестьдесят полгода назад исполнилось, – ответил Игнатьев, – если бы не наши депутаты-благодетели, чтоб им на шахте до ста лет работать, не выходя из забоя, я бы сейчас был на заслуженным отдыхе. Какие-никакие деньги бы получал. А теперь ношусь каждый день, как никому ненужный старый пёс, и жду милости от работодателей. Да только всё впустую. Вместо куска хлеба получаю пинок под зад. Некоторые так и