Последняя клиентка у меня отменилась, и я освободилась раньше ожидаемого.

– Хочешь в паб со мной и Джулс? Возьмем перекусить и выпить, – Патти взяла меня под руку. У меня не было возможности с ней поговорить, потому что у нас обеих была полная запись.

– Я бы с удовольствием, но нужно ехать разбираться с Джоуи.

Мы шли по коридору к выходу, и настроение у меня стремительно портилось.

– Я думала, вы вчера разобрались?

– К счастью, нам помешали.

– Сосед вмешался? – оживилась Патти.

– Угу… – Завидев впереди стойку ресепшена, я резко остановилась. Патти тоже пришлось замедлить ход, потому что мы шли под ручку. – Это что за…

Над стойкой возвышался Бишоп, болтавший с секретаршей Бернис, которая сидела с таким видом, будто у нее голова вот-вот взорвется.

– Ух ты! Кто этот красавчик? – заинтересовалась Патти.

– Бишоп Уинслоу собственной персоной.

Она присвистнула:

– Ничего себе! Я привыкла видеть его насупленным и в хоккейной форме…

– А я – в одних трусах.

– Да что же тебе так везет-то! Он же божественно хорош собой!

– О да. – А еще я терлась об него в одежде, пока он едва не заорал от боли. Я отпустила Патти и подошла к ресепшен, остановившись в нескольких футах. – Кгхм, привет!

Бернис замолчала на полуфразе – наверное, рассказывала Бишопу о своей пуделихе Герцогине, судя по отсутствующему выражению его лица. От звука моего голоса он будто очнулся и мгновенно повернул голову; взгляд прошелся по мне до самых туфель и снова поднялся к лицу.

– Я так понял, ты не читала мое сообщение?

– Я так понимаю, что нет. Патти, это Бишоп. Бишоп, это моя подруга и коллега Патти, тоже физиотерапевт.

Они обменялись рукопожатием. К чести Патти, она держалась совершенно спокойно: у нее братья играют в футбол за свой университет, а это почти что селебрити в собственной семье. Я зашарила в рюкзаке в поисках мобильного. Разумеется, он нашелся на самом дне, отчего я окончательно смутилась, потому что Бишоп, ведя с Патти светскую беседу, не сводил с меня глаз.

– Ты приехал пересказать мне краткое содержание эсэмэски?

– Я приехал подвезти тебя к твоему… мудаку-бывшему за твоим чемоданом!

Патти рассмеялась и закашлялась.

Я шлепнула Бишопа по руке и огляделась, ища Джоуи, который вроде как собирался отвезти меня к себе. В квартиру, которая изначально подыскивалась как наша общая. Затея обещала стать комичной и неловкой от начала до конца.

– Его я уже домой отправил, – сообщил Бишоп.

Не было нужды смотреть ему в лицо, чтобы понять – у него на губах усмешка.

– И как мы попадем к нему домой? В автобус я с тобой не полезу!

Едва я это брякнула, как сообразила: Бишопу не приходится экономить, пользуясь общественным транспортом. Хотя на несколько мгновений я представила, каково такому гиганту было бы втискиваться на узенькое автобусное сиденье.

Бишоп приподнял руку с ключами на пальце:

– Я на машине.

Я выхватила у него ключи:

– Тебе нельзя за руль!

– Сюда я прекрасно доехал.

Я подбоченилась:

– А тебе уже разрешили водить машину?

– Мне разрешили легкие силовые тренировки. Вождение, по-моему, самое оно.

– Думаешь, это шуточки? Одно с другим никак не связано. А вдруг тебе придется быстро реагировать или резко тормозить? Ты даже бедрами поддать без крика не можешь!

– Неправда, я хорошо двигаю бедрами, лишь бы веса на коленях не было!

Я почувствовала, что густо краснею, и предупреждающе поглядела на Бишопа:

– За руль ты не сядешь без разрешения врача, причем письменного, а не с твоих слов. Я не позволю тебе свести на нет мои усилия. Даже не думай опять начать вести себя как последний засранец!

– Да это интереснее, чем мыльные оперы! – восхитилась Патти, напомнив мне, что я пилю Бишопа посреди вестибюля клиники, а он улыбается до ушей, будто я пообещала свозить его в кафе-мороженое.

– Это же серьезные дела! – оборвала я подругу и снова повернулась к Бишопу: – Пора ехать, пока тебя все не узнали.

– Я недостаточно известен, чтобы меня узнавали, – возразил Бишоп.

Но тут – вселенная явно была на моей стороне – к нему подошли два пациента нашей клиники и попросили автограф и совместное селфи. Я вызвалась на роль фотографа и заставила Бишопа позировать минимум для двадцати снимков, прежде чем отдала обратно телефоны. Затем я натянула анорак и опустила капюшон, а еще нацепила мои огромные очки-«авиаторы».

– Это зачем? – осведомился Бишоп.

– Маскируюсь. Вдруг тебя снова узнают и захотят еще селфи!

Он поправил мою выбившуюся голубую прядь.

– Ты заметнее меня.

– Ну и ладно. Поехали, что ли?

Бишоп ковылял на костылях и, по-моему, исподтишка забавлялся, тащась со скоростью улитки.

– Побыстрее не можешь? – буркнула я из-под капюшона.

– Мне казалось, ты не хочешь, чтобы я себе навредил.

– У тебя растяжение паховой связки, а не глубокая старость с хрупкостью костей и заменой тазобедренных суставов!

Он потянул за кончик моего капюшона.

– Если кто и привлекает внимание, то это ты своей дурацкой фуфайкой в двадцать градусов. Девушки вон одеты как на пляж!

– Это студентки, им положено не замечать прохлады. Анорак сейчас самое то.

– Не согласен.

Но к его машине (слава богу, Бишоп не ездит на заметной и дорогой тачке, как мой братец) мы подошли без приключений. Ключи были у меня, поэтому я подбежала к левой дверце и уселась на место водителя, пока Бишоп огибал капот, а потом опускался на пассажирское сиденье.

– Спасибо за помощь.

– Ты же прекрасно сюда доехал, сам сказал!

Я еще не ездила на машине до моей прежней квартиры, поэтому пришлось забить адрес в навигатор. Я волновалась оттого, что еду к Джоуи с Бишопом, а еще я с ума сходила по поводу вчерашнего вечера и ждала, когда Бишоп заведет об этом разговор. Однако он помалкивал – сидел себе справа и барабанил пальцами по подлокотнику.

– Знаешь, что мне интересно? – сказал он наконец.

– Ну, просвети.

Он забросил руку на спинку моего кресла и взял двумя пальцами прядь моих волос. Я знала, что он их трогает, потому что чувствовала его руку на своем плече. А еще Бишоп меня за прядь потянул.

– Ты меняешь цвет волос, чтобы выделяться, но прячешься под капюшоном, опасаясь, что меня узнает какой-нибудь случайный посторонний человек. Я что-то логику не разберу.