— Ничего необычного не было, — раздраженно ответил Роб. — Когда я убегал, видел, как мистер Флорес из восьмого дома вышел гулять с собакой.

Пеллача записал информацию в блокнот.

— И еще сына жильцов из пятого дома.

— Лиама? — спросила Хенли, снова усаживаясь.

— Нет, младшего. Террелла. Вот и все. Он на футбол собирался. Я пробежал мимо него, когда он выходил из дома, но это было уже на пути назад.

Пеллача кивнул. Хенли обратила внимание на то, что он не поблагодарил Роба.

— Нам придется взять у тебя отпечатки пальцев, — сообщил Пеллача Робу.

— С какой такой радости?

Роб сделал шаг к Пеллаче, который встал со стула. У Хенли просто не хватило времени, чтобы в качестве препятствия оказаться между ними. Роб был выше ростом и шире в плечах, чем Пеллача, но не нависал над ним.

— Ты касался улики, — пояснил Пеллача с едва уловимой ухмылкой. — Нам нужны твои отпечатки пальцев, чтобы исключить их из расследования.

— Это обычная практика. Я попрошу Энтони все сделать лично, — Хенли опустила ладонь на руку Роба.

Роб со злостью сбросил руку Хенли.

— Еще что-то? — спросил он и, не дожидаясь ответа, прошел мимо Пеллачи, задев его плечом, и вышел из кухни.

— Не нужно было этого делать, — заметила Хенли, когда Роб завернул за угол, поднялся по лестнице и исчез из вида. — Вы оба хороши.

— Твой муж — идиот, — ответил Пеллача. — Ты сказала ему, чтобы не прикасался к коробке, а он что сделал?

— Дело не в этом. Если бы на его месте оказался кто-то другой, ты не стал бы с ним так разговаривать. С другим свидетелем не стал бы, — заметила Хенли.

— Он не просто свидетель. Он… Прости. Прости меня.

Пеллача притянул Хенли к себе. Она вдохнула его запах и на мгновение почувствовала себя в безопасности.

Кто-то громко кашлянул. Два раза. Они отпрянула друг от друга. В дверном проеме появился Стэнфорд с Эммой на руках.

— Вот эта мадам только что сообщила, что не завтракала, — сказал Стэнфорд, глядя на Пеллачу с явным предостережением. В этот момент субординация не действовала.

— О боже! — воскликнула Хенли. Яйца, сосиски и бекон все еще лежали на столешнице, где она их оставила.

— Не беспокойся, — сказал Стэнфорд. — Я ее сейчас одену и свожу в «Макдоналдс». Поест блинчиков вместе с дядей Полом. Хочешь блинчиков, принцесса?

— Да, — ответила Эмма. У Хенли заныло сердце, когда она увидела, как Пол корчит Эмме рожицу, а ее дочь начинает хохотать.

— Спасибо, — тихо поблагодарила Хенли.

— Она здорово выросла, — заметил Пеллача, наблюдая за тем, как Стэнфорд уходит вместе с Эммой.

— Не надо, — сказала Хенли, взяла продукты со стола и понесла назад в холодильник. — Не надо о ней говорить.

Он снова сжал челюсти, и его мышцы напряглись.

— Ты узнала, кто это? — спросил Пеллача.

— В смысле?

— Голову в коробке?

— Нет. Нет. Я ее не рассматривала. Я просто… Нет, не смотрела. Я понятия не имею, кто это и почему эту голову оставили у меня на пороге. И пока ты еще не успел спросить, заявляю тебе: я не пойду на нее смотреть, черт побери!

Пеллача положил руки на бедра и тяжело вздохнул. Хенли стояла в дверном проеме.

— Я сейчас отправлю полицейских по твоим соседям. Пусть всех обойдут и расспросят. Поговорят с мистером Флоресом и… как там его? Терри?

— Террелл. Он хороший парень, ему всего двенадцать лет, поэтому не пугай его. И забудь про записи с камер видеонаблюдения. На этой дороге их просто нет.

— Эту коробку доставили прямо к твоему дому и своими руками положили на порог. Кто-то должен был что-то видеть.

— Хм, — только и смогла ответить Хенли.

— С тобой все в порядке?

— Конечно, не в порядке! Чем скорее эти тут закончат…

— Спасибо большое, — послышался голос Энтони, который как раз зашел на кухню.

— Прости. Вы же почти закончили? — спросила Хенли.

— Да. Еще полчаса или около того, и больше мы тебе надоедать не будем. — Энтони снял фиолетовые латексные перчатки.

— Что-то ты уже можешь нам сказать?

— Определенно человеческая голова. Определенно мужчина. Определенно мертвый.

— Энтони!

— Прости, но я больше не знаю, что тебе сказать. Нам удалось снять отпечатки и с коробки, и с клейкой ленты. Молись, чтобы эти отпечатки не принадлежали тебе или Робу. Самое интересное, что я могу сказать об этой голове… — Энтони сделал паузу, словно сам полностью не верил в то, что собирался сказать. — Она размораживается.

— Что?

— Лин не может даже предположить, сколько времени он мертв, потому что кто-то держал эту голову в холодильнике.

Глава 35

Хенли дрожала и никак не могла унять дрожь. Она встала у раковины, побрызгала на лицо холодной водой, потом почистила зубы. В доме стало совсем иначе, на него как будто легла злая тень. Ей нужно было спокойно сесть и составить план, но она не знала, с чего начинать и что планировать.

— Где игрушечная зебра Эммы? — спросил Роб.

— Должна быть на кровати. Зачем она тебе?

— Я собираю вещи.

Он открыл платяной шкаф и начал снимать одежду с вешалок.

— Подожди. Ты собираешься просто уйти, не поговорив со мной?

— Ты вообще ничего не понимаешь, Энж? — заорал Роб.

— Говори тише. Эмму разбудишь.

— Сейчас мне плевать. Какой-то сумасшедший оставил отрубленную голову у нас на пороге. Голову, Анжелика! Я просил тебя уйти с этой безумной работы…

— Ты не просил. Ты требовал.

— И у меня были для этого основания, черт побери! Я здесь не останусь, и наша дочь здесь тоже не останется. А ты решай, поедешь ты с нами или нет.

— Так не поеду. Вначале нужно все обсудить.

— Ты со мной ничего не обсуждала, когда вернулась к нему.

— Я вернулась на работу, а не к мужчине, черт тебя побери! — с яростью заорала Хенли в ответ, забывая собственное замечание по поводу криков.

Она опустилась на кровать, у нее разболелась голова, кровь пульсировала в висках.

— Куда ты поедешь? — наконец спросила она.

— Я еще не решил. К брату или к родителям. Но это последняя капля, Анжелика. Я старался. Я на самом деле старался взглянуть на ситуацию с твоей точки зрения, но теперь все зашло слишком далеко. Ты должна принять решение.

— Это ультиматум?

— Называй как хочешь, но ты должна решить, что для тебя важнее: твоя карьера или твоя семья.

— Я вышла замуж за неандертальца. Ты прекрасно знал, на что подписываешься, когда женился на мне.

— У тебя есть неделя.

— Как благородно с твоей стороны!

— Тебе повезло,