Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Координаты баба Маня нарисовала подробно: все по дороге и по дороге, а где-то посередине леса у самой дороги и должен находиться лагерь поисковиков. Так и я пояснила Голубеву. Он молча кивнул, и все свое внимание уделил передвижению в стремительно сгущающихся сумерках.
Было странно и непривычно ехать ночью не по ярко освещенному городу, а по лесу, где уже наступает ночь и нормальные деревья в свете фар выглядят страшными дикими зарослями. Потряхивало на корнях и ухабах, я даже извинилась перед водителем, но он на это только скупо улыбнулся.
Саша Голубев был самой таинственной личностью во всем нашем коллективе. К нам он пришел из фирмы, которая занималась установкой электронных систем бытового комфорта. С такой техникой он управлялся очень грамотно, и работал, как правило, в паре с еще одним человеком. У нас он был единственным специалистом такого рода, имеющим сертификат-разрешения, выданные представителями фирм-производителей, с которыми мы работали. Насколько я знала, у него была семья, кажется, я краем уха что-то слышала о дочери. Но здесь, в своем отпуске, он почему-то находился один.
- Саша, вы любите отдых такого рода? Увлекаетесь экотуризмом? А семья не разделяет ваше увлечение?
- Нет, Алена, дело не в этом, - быстро взглянул он на меня и опять уставился на дорогу. Ну, нет, так нет – виновата. Вообще не мое дело.
Вскоре между деревьями мелькнул слабый свет, а уже потом я увидела и отблески костра. Окинула взглядом просторную, уютно обустроенную поляну с небольшим палаточным городком на ней. Это место мне нравилось. Мы остановились, съехав на обочину, и Голубев спросил меня:
- А если бы я тоже… собрался поучаствовать? Любопытно… я еще не сталкивался с такого рода увлечениями.
- Я бы так не сказала - увлечением, Саша. Скорее – служением. Вы можете приехать сюда в любой другой день или ночь, но лучше не сегодня.
- Ну… я понял. Тогда просто узнаю условия, на которых смогу остаться в другой раз.
- Саша, я не могу запретить вам остаться даже сегодня. Можно спать в машине, но Мария Львовна ждет, я уже предупредила ее, - пыталась я как можно деликатнее отправить его восвояси, и стараясь не слишком показывать свою заинтересованность в этом.
- Конечно, я понимаю, - мягко остановил он мои извинения и вышел из машины, я – следом за ним. Возле костра уже собрались все те ребята, которых я запомнила еще с первой нашей встречи. И две девочки тоже оставались здесь, несмотря на страшноватую эпопею с боеприпасами и взрывами. Подполковник встал нам навстречу и поздоровался за руку с Сашей, одобрительно окинув взглядом его мощную фигуру. Они поговорили, Голубев отошел от костра и уехал.
Подойдя ближе, я устроилась рядом с сидевшими на длинном бревне ребятами на мягкий сверток спального мешка. От предложенного ужина отказалась. Недолго молча посидела и послушала не совсем понятные для меня разговоры. Пора было задавать свои вопросы, и я подумала, что там нет ничего такого, что нельзя обсудить коллективно. Ребята собрались грамотные, вдруг что подскажут? Извинилась, что перебиваю и отвлекаю, и спросила у их командира:
- Скажите, а какая-нибудь схема или план размещения войск, которые стояли в этом лесу перед самым наступлением, существует?
- Само собой, - оживился он, усаживаясь удобнее и, похоже, настраиваясь на интересный разговор: - Наступление готовили, долго длилось позиционное противостояние. Лес большой, но если походить и внимательно посмотреть… до сих пор хорошо видны обрушившиеся блиндажи, системы ходов, одиночные ячейки для стрелков и полноценные окопы, вырытые в полный рост. Конечно, все это оплыло и заросло, но все равно заметно и узнаваемо. Какие именно части вас интересуют?
- Танкисты. Меня интересует то место, где тогда стояли танки. Сколько их было, номер части и если можно - список офицерского состава, количество танков в одном батальоне, мог ли офицер ездить на танке один? И пистолеты… их выдавали всем офицерам?
- Сведения о точном количестве техники и по личному составу я дать вам не могу, - улыбался мужчина, - только общее: тогда в тяжелом танковом батальоне было девять танков, средних – до тридцати, а легкие танки в конце войны в наступлениях уже не участвовали. Командиром танка всегда был офицер – лейтенант, старший лейтенант. Танковой ротой командовал капитан. Батальоном - майор, дивизией…
- Нет, дальше мне не нужно.
- Тогда – пистолеты? Да, личное оружие положено было всем без исключения офицерам.
- Танкист… он мог просто пропасть без вести? Командир батальона, например?
- Вы о боевых потерях? Не думаю… - заинтересовался он, - а к чему вопрос? С чем связано?
- Здесь в сорок четвертом пропал без вести майор Дружанин Ив…ан Георгиевич, - слегка запнулась я на имени, - так и сообщили родным – во время наступления пропал без вести.
- Фантастика… - пробормотал подполковник, - не имею права отрицать такие сведения… они же официальные?
- Само собой. Да, - подтвердила я.
- Не знаю… после войны находили танки, которые «утонули». Но именно во время наступления и командир…? Ничего не могу сказать. А почему вы спросили - мог ли офицер ехать на танке один?
- Да будто бы он ездил. Насколько это вообще... нормальная практика?
- Вы имеете в виду этого Дружанина? Майор? А почему нет? Командир в нужный момент мог заменить любого члена экипажа, в том числе и механика-водителя. И сгонять на легком танке в дивизию или полк на военный совет или доклад мог вполне. Зачем в этом случае гнать весь экипаж?
- А здесь стояли легкие танки?
- Не должны. В сорок четвертом в наступление, как правило, шла только тяжелая мощная техника. Тогда в войска уже массово поступал и легендарный средний Т-34. Хотя… в тяжелом или среднем танковом подразделении вполне мог быть и легкий танк – они использовались в разведке и вот так… выполняли функции автомобиля, - улыбнулся он.
- А как поступали со сгоревшими танками? – настырно выясняла я, - меня интересует судьба погибших экипажей. Тела же извлекали потом? Они могли сгореть там… в пепел? До невозможности идентифицировать останки?
- Нет, - внимательно смотрел на меня мужчина, - внутри самого танка нечему так длительно поддерживать горение – масла и смазки выгорают быстро. В раскаленной броне тела обгорали, а потом просто… пеклись, простите за такие подробности. И да – тела извлекали из корпуса похоронные команды. Составлялись документы, шла сверка по списку личного состава и бортовому номеру танка.
- Вы разрешите мне заночевать здесь? – трудно вытолкнула я из себя самые простые слова, - хотелось бы завтра взглянуть на то место, где стояли танкисты.
- Ну, это просто – по этой самой дороге дальше и почти до самого конца леса. Это километра два отсюда. Там по обе стороны до сих пор нет высоких деревьев, только поросль осинника, а в войну, очевидно, была просто поляна. Танки всегда маскировали от чужой авиации под деревьями, а там они перестроились и пошли в наступление.